Брат, мой брат - Вера Вкуфь

Под уверенными флюидами, исходящими от Витьки, я вдруг ощутила себя спокойной и уверенной. Будто бы решение лежит не на мне, и вообще всё уже решили. Непривычное, но, надо сказать, очень приятное чувство.

Наполнив лёгкие до лёгкого покалывания, я кивнула — наверное, так на самом деле будет лучше.

***

Из такси вылезать мне не хотелось, но все отвлекающие манёвры вроде внезапного очень важного сообщения в телефоне или потери несуществующей резинки я успела перебрать. К тому же Витька, держащий мне дверь, начал что-то подозревать. Хотя к чему было что-то подозревать, если и так было понятно: я не горю желанием идти к Вячеславу. Вон он — на парковке закрывает брелком свою машину.

Я не мастер беседы, решать семейные конфликты или и вскрывать что-то-там, «выходя на новый уровень» не умею. Поэтому и откровенно трусила, нафантазировав себе сотню вариантов дальнейшего развития событий — и ни одного в свою пользу.

Интересно, не будь здесь Витьки, я бы смогла просто развернуться и пойти прочь от обалдевшего Вячеславом, словно меня и не было?

Ладно, кого я обманываю — даже без Витьки я бы плелась к этому мужчине, словно на Голгофу.

Продумать себе стратегию поведения — демонстрировать оскорблённую невинность или, наоборот, восторженное благоговение — у меня не вышло, так что я пыталась сориентироваться по обстоятельствам. А расстояние между нами, тем временем, стремительно сокращалось.

Но «по обстоятельствам» у меня тоже ничего не вышло.

Витька поравнялся с Вячеславом первым, и они дежурно по-мужски обнялась, а вот между мной и Вячеславом зависла неловкая пауза. Я сама не заметила, как спрятала глаза вниз, а Вячеслав, кажется, захотел схватиться за шею сзади. Хорошо, что Витька взял на себя координаторские функции и потянул нас всех к парковой скамейке. Сел он тоже в самой середине этой скамейки.

Я в очередной раз оценила Витькину решительность и умение собираться в сложный момент — всё-таки он не настолько толстокожий, чтобы вообще не переживать из-за рушащихся семейных связей.

Вячеслав сел по его левую руку, я — по правую. И он же первым начал разговор.

Предупредительно подняв обе ладони вверх, словно останавливая на себя нападение, мужчина поспешил сообщить:

— Ребят, давайте сразу: я не против ваших отношений.

Хороший ход — главное: своевременный. Но лучше позже, чем раньше.

— Ты знаешь, мы хотим сделать генетический тест, — без обиняков начал Витька, и мне показалось, что он умышленно пропускает в своей речи обращение «пап».

Кажется, Вячеслав немного опешил, и сразу впился взглядом именно в меня. Но за прошедшее время мне удалось убедить себя, что ничего плохого я не сделала, и мне не к чему пятиться от этого его взгляда.

— Дело даже не в этом, — отмахнулся Витька от незаданного вопроса. — Просто сам понимаешь: тут важно наличие между нами, — он кивнул подбородком на меня, — родственных связей.

Вот от этого я поёжилась.

— А, конечно, — торопливо пришёл в себя Вячеслав.

— Нужно и твоё присутствие на взятии генетического материала, — на всякий случай сообщил Витька.

Вячеслав снова кивнул. И, когда вроде бы деловых слов между нами не осталось, пауза тишины вышла по-настоящему звенящей. Стало зябко несмотря на то, что день выдался тёплым и даже душным.

Первым паузу прервал Витька:

— Я пойду перекурю.

Учитывая, что он не курит. Но всё равно поднялся со скамейки и, бросив на меня короткий многозначительный взгляд, заторопился в сторону оврага. По моему позвоночнику сразу прошлись противные мурашки, но останавливать Витьку я не стала.

Мы с Вячеславом остались один на один. И надо было о чём-то говорить.

— Ты знал? — я не стала ходить вокруг да около, а сразу посмотрела на чуть помятого, но вполне себе бодрого мужчину, который мог оказаться моим отцом. Взгляд против моей воли сразу стал искать на его лице знаки сходства между нами, но то ли я так привыкла к его внешности, что не нашла их, то ли их действительно не было.

Кажется, Вячеслав тихо выдохнул на мой вопрос — может, он ожидал чего-нибудь похуже. Он расслаблено откинулся на спинку скамейки и первое мгновение смотрел вдаль. И только потом — на меня.

— Если честно — узнал недавно. Примерно после того, как вы с Витькой ушли, — он неловко пошевелили плечами.

— И ты думаешь, что Витька — не твой сын?

Вячеслав кисло улыбнулся:

— Имею некоторые подозрения. Почти уверен.

Я вздохнула:

— У тебя была ужасная семейная жизнь.

Вячеслав будто сначала не понял смысла моих слов и только удивлённо на меня уставился. Но когда в его глазах кольнуло распознавание, то его усмешка до неприятно-подозрительного стала похожа на Витькину.

— Ну, ещё ведь ничего не ясно, правильно? — тоже откидываясь на спинку, глубокомысленно изрекла я.

Мне хотелось, чтобы кто-то подтвердил, что ещё ничего не надломано, и всё ещё может быть нормально. И Вячеслав каким-то образом это понял.

— Конечно, — вполне себе уверенно кивнул он и серьёзно сказал: — Давайте уже всё окончательно выясним.

Он снова стал предательски похож на Витьку.

***

В лабораторию на генетический анализ идти снова не хотелось — наверняка же все её работники имеют рентгеновское ясновидение и, едва взглянув на нашу компанию, мигом обо всём догадаются. Но Вячеслав сказал, что такие тесты делают и для того, чтобы разыскать родственников или составить генеалогическое дерево. Да и в самой клинике никто особенно не глазел — здесь делали многие анализы.

Мы договорились, что забирать результаты мы с Витькой пойдём одни — всё-таки, стена смущения между нами всеми ещё не была поломана. Но она сейчас — далеко не самая главная проблема.

Как на иголках, мы сидели в коридоре возле нужного кабинета. Чем-то напоминало ожидание у зубного в детстве — не хватало только ужаснейшего звука бормашинки. Впрочем, ступор всё равно был аналогичным.

— Журавлёва!

— А? — я вздрогнула и не сразу поняла, почему откуда-то раздались звуки моей фамилии. И только через пару секунд сообразила встать и пройти в кабинет.

Там мне тыкнули в несколько мест на бумаге, где нужно было поставить подпись, и выдали запечатанный прямоугольный конверт, который по весу казался мне сделанным из железа.

Я не знала, что с этим конвертом делать, просто кое-как догадалась выйти в коридор, на глаза к бледноватому Витьке. Он тоже не успел ничего толком сделать, потому что следом вызвали его:

— Лазарев!

Через несколько бесконечно долгих минут мы оба стояли перед бесконечным лабиринтом дверей с невыразимо одинаковыми белыми конвертами и не знали, что делать. Скрытая внутри бумага