Крестный путь патриарха. Жизнь и церковное служение патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского) - Михаил Иванович Одинцов

смотреть на церковное кораблекрушение. Спасение Церкви и нас призывает к работе, и нам нужно собраться с силами сделать со своей стороны все, чтобы с Божией помощью вывести Церковь Русскую из настоящей беды»[124].

Несмотря на признание ВЦУ, Сергий достаточно выборочно подходил к его распоряжениям. В частности, он не запрещал за богослужениями поминать имя патриарха Тихона[125]. Может, именно его позиция в отношении ВЦУ приводила к тому, что, как отмечалось в сводке 6-го отделения СО ГПУ, во Владимирской епархии в конце июля 1922 г. существовала лишь одна обновленческая группа в г. Суздале во главе с благочинным Антонином Златоустовым[126]. Дополнительные сведения о состоянии обновленчества можно почерпнуть из письма митрополита Сергия к епископу Антонину (Грановскому): «Движение Живой церкви в нашей епархии не имело сколь[ко]-ниб[удь] серьезной почвы. Духовенство (и в очень ограниченном числе) записывалось отчасти страха ради уполномоченных, коих принимало за агентов ГПУ, отчасти по недоразумению, думая, что признавать ВЦУ без Ж[ивой] ц[еркви] нельзя, и поэтому, как только недоразумение рассеялось, записавшиеся спешили вычеркнуться (напр[имер], в Коврове, где кажется единственно – и было кое-что живоцерковное, заслуживающее упоминания)»[127].

В начале июля в Москве «живоцерковники» утвердили устав своей организации. На места рассылались специальные циркуляры, предписывавшие повсеместное создание групп «Живой церкви». В июле из 73 епархиальных архиереев 37 поддержали ВЦУ. Политические декларации обновленцев обеспечили им поддержку рядовых верующих: до 70 % приходов пошли за ними.

Обратим внимание, что политика Сергия Страгородского, не спешившего к публичному противостоянию и жесткому конфликту с обновленцами, до поры до времени была свойственна не только ему. Митрополит Казанский Кирилл (Смирнов) точно также считал преждевременным принимать однозначные решения и предпринимать какие-либо действия. Именно об этом он говорил 24 июля 1922 г. в Богоявленском соборе Казани, где проходило собрание, обсуждавшее возможность участия представителей епархии в Соборе, созываемом ВЦУ в Москве. Кирилл подчеркивал, что ВЦУ – это орган, инициированный властями, а потому преследующий не столько церковные, сколько политические цели. В связи с этим, дабы не вступать в конфликт с государством, надо согласиться с такой целью ВЦУ, как проведение Поместного собора. Отправить туда своих представителей, и они должны будут отстаивать православные позиции. Если же это не удастся, надо будет объявить Собор неправославным и отказаться исполнять его решения. Общим решением собрание поддержало позицию правящего митрополита.

6–17 августа 1922 г. в Москве прошел Всероссийский съезд белого духовенства и мирян «Живая церковь» с принятием программы церковных реформ. Выделим в ней два основных положения: лояльность к власти и уничтожение патриаршества. Кроме того, съезд постановил вынести на рассмотрение собора Российской православной церкви, планировавшегося на 1923 г., вопросы о снятии церковного отлучения с Л. Н. Толстого; об отлучении от церкви участников Поместного собора 1917–1918 гг.; о лишении патриарха Тихона священного сана за контрреволюционную деятельность против советской власти и за организацию «церковной смуты».

Решения августовского съезда активно проводились в жизнь группами «Живая церковь», во множестве образующимися в областях и губерниях Советской России и постепенно подминавшими под себя приходы, сохранявшие верность Патриаршей церкви. Наверно, это был тот момент, когда стало очевидным, что настало время жесткого размежевания: с одной стороны, между обновленцами и теми, кто остался верен патриарху Тихону; с другой – внутри обновленческого движения, между различными группами его составлявшими. Конфронтационность лидеров «Живой церкви» по отношению к епископату и к оппонентам в их собственных рядах привели к тому, что внутри обновленческого движения начинаются расколы. Первоначально формируется группа «Церковное возрождение» во главе с епископом Антонином (Грановским), а вслед за этим – Союз общин древлеапостольской церкви во главе с А. Введенским и А. Боярским. Протоиерей Е. Белков основал «Союз религиозных трудовых коммун». Множество иных обновленческих мелких групп, партий и синодов образовалось в провинции – «Пуританская партия революционного духовенства и мирян» в Саратове. «Свободная трудовая церковь» в Пензе. Между ними всеми началась борьба за церковную власть, в которой нередко идеи церковного обновления отходили на второй план.

Митрополит Сергий выступил против решений обновленческого съезда «Живой церкви». В письме в ВЦУ от 25 августа 1922 г. он привел список канонических правил, которые нарушили обновленцы своими решениями и которые в его епархии приняты не будут. Однако письмо Сергия было проигнорировано[128].

5 сентября 1922 г. на собрании владимирского духовенства было зачитано письмо Сергия о необходимости выполнения решений ВЦУ до тех пор, пока не будет получен ответ на его ультиматум. Одновременно он признал протоиерея М. Тихонравова уполномоченным ВЦУ и предложил ему созвать собрание духовенства, чтобы выбрать новый состав епархиального управления из шести человек (три по предложению уполномоченного и три по выбору собрания). Уполномоченный при этом будет седьмым в составе управления, а возглавит его Сергий. 8 сентября собрание состоялось, но уполномоченный разрешил выбрать только двух священников, чтобы сохранить большинство во всех случаях за собой.

Заявление митрополита Владимирского

Сергия (Страгородского)

№ 161 А

12/25 августа 1922 г.

Н[ижний] Новгород

Кресто[воздвиженский] м[онастырь]

Высшему Церковному Управлению.

Во исполнение моего архипастырского долга, а особенно во избежание всяких недоразумений вынужден сделать настоящее заявление.

Я вполне разделяю политическую программу группы «Живая Церковь»; готов я признать и т. н. «белый» епископат, не настаиваю на возражениях и против предполагаемых изменений в порядке церковного управления и хозяйства (хотя эти изменения еще более прежнего подчеркивают всем надоевший специфически сословный характер духовного ведомства).

Но решительно протестую против тех постановлений съезда «Живой Церкви», которые приняты в отмену основных требований церковной дисциплины, а тем более вероучения. Некоторые из этих постановлений являются для меня недопустимыми безусловно, некоторые превышающими компетентность и нашего Поместного собора, некоторые не приемлемыми до этого Собора.

К первому разряду я отношу снятие отлучения с гр. Толстого (другими словами, с «толстовства», отрицавшего божество И[исуса] Хр[иста], Его рождение от Девы, воскресение плотию и др.), что все содержится в Символе Веры.

Ко второму – разрешение священнослужителям-монахам вступать в брак и оставаться в сущем сане, не исключая и архиереев. (Ср. напр[имер], VI Вселен[ского Собора] 44 и апост[ольское правило] 25); разрешение священнослужителям вступать в брак после хиротонии (вопреки ап[остольскому правилу] 26; VI Вселен[ского Собора] 6); допущение к священнослужению второбрачных (вопреки апост[ольскому правилу] 17; Вас[илия] Вел[икого правило] 12) или женатых на вдове (апост[ольское правило] 18).

Наконец, к третьему разряду – поставление во епископа женатых без разлучения с женами (VI Всел[енского Собора правило] 12).

Так как нарушение означенных правил влечет за собою безусловное запрещение и даже извержение из сана, [то] и сознательно участвовавший в священнослужении с запрещенными, или изверженными, или разрешающий такое священнослужение подпадает тому же,