Крестный путь патриарха. Жизнь и церковное служение патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского) - Михаил Иванович Одинцов

в том, что требуется дополнительное послание патриарха в адрес архиереев, но каждая из них настаивала на собственном понимании его содержания. К позднему вечеру этого дня проект был составлен. Учитывая очень узкий круг людей, еще остававшихся рядом с патриархом на Троицком подворье, с большой долей вероятности можно предполагать соучастие в его подготовке Сергия Страгородского. Наверное, власти, нуждаясь в новом послании патриарха в целях успокоения обстановки, искали того, кто мог бы быть «полезен» патриарху. Зная позицию Сергия, изложенную им в послании к пастве, а также его близость к патриарху Тихону, власти «выпускают» Сергия из Нижнего Новгорода, где он находился в качестве ссыльного. Проект послания был передан патриархом М. И. Калинину для предварительного ознакомления. Однако власти посчитали его публикацию излишней… Думается, линия Троцкого взяла свое, и выбор был сделан в пользу массовых арестов иерархов и духовенства и расширения возможностей обновленческого духовенства в публичном пространстве.

В течение нескольких дней Сергий оставался в Москве. Неожиданно для него, хотя его пребывание в Москве и было санкционировано властями, он был арестован прямо на улице города. Его вывозят в Нижний Новгород, а затем во Владимир, где велось следствие по факту пропажи в 1918 г. драгоценных предметов из ризницы Суздальского Спасо-Евфимиевского монастыря. Среди арестованных по делу были и викарные епископы Сергия – архиепископ Павел (Борисовский), епископы Василий (Зуммер) и Афанасий (Сахаров). Иерархов обвинили в причастности к расхищению ризницы Суздальского Спасо-Евфимиевского монастыря, а также в утаивании ценностей при изъятии и в агитации против сдачи их государству.

9 июня 1922 г. во Владимире состоялся показательный суд. Все обвиняемые [кроме епископа Василия (Зуммера), в отношении которого следствие было прекращено], были приговорены к году заключения и тут же амнистированы. Однако лишь в апреле 1924 г. дело было прекращено по кассации. Скорее всего, речь шла о демонстративном запугивании и намерении тем самым внести раскол в епархиальное духовенство.

10 июня Сергий Страгородский был освобожден из тюрьмы и отправлен по месту ссылки – в Нижний Новгород.

Искушение обновленчеством

В мае – июне 1922 г. Русская православная церковь оказалась в сложной ситуации: шли судебные процессы в Москве и Петрограде над духовенством, патриарха Тихона привлекли к судебной ответственности по обвинению в противодействии исполнению декрета ВЦИК. По существу деятельность высших церковных органов была приостановлена. На этом фоне формируется группа православного духовенства, которая добивается от патриарха передачи ей временно, до созыва Поместного собора, права решать церковные дела. Получив их, лидеры обновленчества образуют Высшее церковное управление, заявляют о необходимости созвать Поместный собор не только для определения дальнейшей судьбы патриарха Тихона, но и для проведения реформ по «обновлению» церкви.

Для обновленцев было очень важно привлечь на свою сторону как авторитетных иерархов, так и наиболее крупные епархии. В центре их внимания оказались и митрополит Сергий (Страгородский), и Владимирская епархия. У руководителей ВЦУ (А. И. Введенский, В. Д. Красницкий и др.) уверенности в том, что Сергий примет их сторону, не было. Но учитывая, что Сергий был вне епархии, обновленцы начинают действовать. Во Владимирской епархии образуются многочисленные группы сторонников «Живой церкви», которые требуют проведения епархиального съезда и перехода на сторону ВЦУ. Конференция духовенства группы «Живая церковь» Владимирской епархии постановила: «Священно-церковнослужителей, сознательно не подчиняющихся новой установленной церковной власти… удалить от службы немедленно, не останавливаясь даже перед высшей мерой церковного наказания, т. е. лишением сана».

Таким образом, епархия «уплывала» из рук митрополита Сергия и при назначении сюда епископа-обновленца могла стать бастионом этого движения, совращая в раскол духовенство и верующих.

Суд над духовенством. Митрополит Петроградский Вениамин (Казанский) дает показания

Петроград. Июнь 1922

[Из открытых источников]

В июльском номере обновленческого журнала «Живая церковь» (1922, № 4–5) к полной неожиданности для церковного мира было опубликовано официальное заявление маститых иерархов – митрополита Владимирского и Шуйского Сергия (Страгородского), архиепископа Нижегородского и Арзамасского Евдокима (Мещерского) и архиепископа Костромского и Галичского Серафима (Мещерякова) с признанием обновленческого Высшего церковного управления в качестве единственной канонически законной верховной власти.

Публично признав ВЦУ, митрополит Сергий, очевидно, исходил из желания оградить свою епархию от различных треволнений. Он надеялся перехитрить обновленцев и стоящее за ними ГПУ и, встав во главе ВЦУ как старейший по хиротонии член Синода, постепенно выправить церковный курс в православно-каноническую сторону. Сказалось и опасение утратить церковный центр и тем навредить делу церковного единства. Кроме того, в тот момент нельзя было проверить правдивость слов обновленцев о законности передачи им власти резолюцией патриарха Тихона. Но каковы бы ни были побуждения Сергия и двух других иерархов, последствия воззвания были печальными для Патриаршей церкви: массовый переход верующих в обновленчество. Среди иерархов обычными были рассуждения: уж если «мудрый» Сергий счел возможным подчиниться «Живой церкви», то и нам следует идти за ним. И десятки архиереев потянулись в обновленчество, не говоря уже о многочисленном рядовом духовенстве.

Безусловно, этот документ, за которым в последующем закрепилось название «меморандум трех», оказал влияние на углубление обновленческого раскола. После опубликования «меморандума» Сергий вышел на свободу из-под домашнего ареста и продолжил управление Владимирской епархией, но по-прежнему находясь в Нижнем Новгороде. Архиепископ Евдоким (Мещерский) цитирует строки одного из написанного Сергием летом в 1922 г. посланий митрополита, помогающие нам понять тогдашние внутренние борения митрополита:

«Церковь наша переживает в настоящее время глубокое потрясение, угрожающее самим ее основаниям… виноваты мы, пастыри и правители церкви.

Мы не хотели уразуметь знамений времени, не заметили совершившегося в народной массе переворота, радикальнее которого, может быть, уже не будет до самого конца мира. Занятые будничными мелочами, мы бездеятельно сложили руки и сомкнули глаза перед надвигавшимися на Русскую Церковь испытаниями. И вот плоды этого у всех перед глазами: церковный корабль наш не управляется никем и бедствует, обуреваемый противным ветром…

Правда, не все остались праздными зрителями церковного разрушения. Образовались несколько групп, которые и взяли на себя управление церковью. Мы не менее их желаем обновления нашей церковной жизни на Христовых началах.

Мы не менее негодуем на разные злоупотребления, вкравшиеся в церковную практику и нравы (погоня за показным благочестием, забвение духа Христова, торгашество святыней и под[обное]), за что, может быть, и пришел гнев Божий на нашу церковь.

Мы желаем обновления, но желаем, чтобы оно совершилось согласно божественному преданию нашей Святой Церкви.

Мы ревнуем о незыблемом соблюдении православной веры, издревле преданного церковного чина и церковных канонов.

Но горе нам, если и впредь мы останемся сидеть сложа руки и спокойно