Забытый дом - Анна Васильевна Дубчак

Я завидовала этой вдове. Свободная, богатая. Она даже отдыхать никуда дальше дачи не ездила, чтобы заработок не терять, ей всегда можно было позвонить и договориться о встрече.

Дача… Видела я эту дачу. Это настоящий дом. Шикарный. Стоит прямо на краю СНТ, возле лесочка. Воздух там, как говорится, хоть ложкой ешь! Я ездила к ней на дачу, понятное дело, за деньгами, ну потом, когда Томка деньги присылала, ездила туда, чтобы вернуть долг.

Знаете, мне нравилось возвращать деньги. Словно сделала что-то хорошее, правильное. Ведь когда расплачиваешься с долгом, значит, и свободна, и у тебя теперь есть шанс снова занять.

Когда Светка узнала, что я пасусь у соседки и даже почти дружу с ней, что она время от времени приглашает меня к себе в гости, то тоже стала просить, чтобы я заняла деньги и для нее. Но все ее хотелки были девчачьи и стоили в основном недорого: заколки, помада, духи, колготки, кроссовки. Правда, один раз она попросила велосипед… Я ей отказала из соображений безопасности.

Да нет, мы со Светкой в общем-то дружно жили и даже хорошо. Но постепенно я поняла, что совсем не имею на нее никакого влияния. В какой-то момент она перестала сообщать мне, куда они с Блу уходят. Знаю, что шляются где-то. Приходят такие довольные, ужинают тем, что принесли в промасленных пакетах, пьют лимонад или колу, хохочут. Обычные московские подростки. А потом отправляются на диван с чипсами и лимонадом — смотреть телевизор.

Мне удавалось иногда подслушать, о чем они говорят. Например, издеваются над каким-нибудь мальчиком, Светка говорит, что он не умеет целоваться, что у него изо рта пахнет… Один раз обсуждали какую-то одноклассницу, осуждали ее, когда весь класс весной сбежал со всех уроков и помчался в парк гулять, а она, единственная, осталась сидеть за партой. Но чаще всего я слышала голос племянницы.

Таня редко когда говорила. Она все больше слушала. Ходила, бедная и, как мне казалось, несчастная, во всем голубом или синем (как они договорились еще детьми, чтобы выделиться в классе) и смотрела Светке (себя-то она назвала Ред и носила все красное, дурочка!!!) в рот, исполняла все ее желания.

Но если и была она несчастная, так это из-за домашних проблем. Она даже плакала, когда рассказывала о том, как ее мать любит маленькую сестру Катю, как постоянно целует ее, с рук не спускает. А Таню словно и не замечает. Зато, когда матери нужно с отчимом куда-то пойти, ласково просит ее посидеть с сестрой. «Вот если бы она меня любила, — повторяла Таня, — я бы и сама с удовольствием нянчилась с Катькой, но она вспоминает обо мне только тогда, когда ей нужна помощь».

Я как-то пыталась встрять в разговор и убедить в том, что Таня ошибается, что мать, конечно же, любит ее, просто Катя еще совсем маленькая, и что с ее, Таниной стороны, это просто ревность. И про отчима пыталась объяснить, что, мол, это же хорошо, что он положительный мужчина, не пьет, не курит, хорошо зарабатывает, что маму любит, не пытается ее, Таню, воспитывать. Просто ведет себя вежливо, не навязывает ей свое общество. Но в доме есть мужчина, защитник, а это тоже очень важно.

Как-то раз я спросила ее, может, отчим пристает к ней, может, в этом все дело, и поэтому ей не хочется идти домой и она частенько задерживается у нас. Если бы Таня была стервой или просто злой девочкой, она бы точно наговорила на отчима, создала бы ему проблемы, выдумала бы (не без помощи Светы, кстати!) какую-нибудь гаденькую, подленькую историю про отчима и его приставания. Но она честно сказала, что нет, мол, он к ней не пристает. И вообще старается к ней не подходить. Что, наоборот, пытается с ней подружиться, да только у него это плохо получается, он, как и все мужчины, оказавшиеся в таком же положении, просто откупается деньгами и подарками.

Про историю, которая произошла у нас со Светкой, я даже вспоминать не хочу. Ну да, я совершила ошибку, привела мужчину в дом, устроила свидание. Не хотела идти в ту квартиру, куда он меня пару раз приводил, мне там запах не нравится, все прокурено, и постель какая-то серая. И это вообще не его квартира, а его друга. А сам он живет с матерью, уверена, что там чистота, порядок и пахнет пирожками. Но мне же надо было как-то устраивать свою личную жизнь. Надо же было узнать Колю получше. Просто все получилось не вовремя. В какой-то момент я поняла, что Света выросла, что это теперь не подросток, на которого время от времени можно и прикрикнуть, чтобы дать ей почувствовать, что в доме есть взрослые. Она и физически вытянулась, и стала отвечать мне так, что я просто не находила в себе сил ответить ей достойным образом. Но она повзрослела не только физически, она стала совсем взрослой.

Как раз примерно в то же самое время Коля попросил у меня денег в долг. Небольшую сумму, сто пятьдесят тысяч, ему нужно было оплатить дорогостоящее лекарство матери. Ну и я позвонила Вере Семеновне, чтобы попросить у нее денег. А ее телефон молчал. Впервые за все время, что мы были с ней знакомы.

Я удивилась. Знаю, что она никогда не ставила свой телефон на беззвучный режим. Она всегда была готова одолжить денег, чтобы потом содрать свои десять процентов в месяц. Тогда я позвонила ей в дверь — тишина. Мимо проходила соседка, вытаращила на меня глаза: ты что, мол, не знаешь, что она умерла? Я чуть по стенке не сползла от удивления и шока. Как это умерла? Когда? Оказывается, буквально на днях ее обнаружили мертвой в своей ванне в загородном доме, ну то есть на даче. Я сразу спросила, не убийство ли это, на что соседка ответила мне, что нет, что у нее случился сердечный приступ, когда она набирала воду. Вот такая нелепая смерть. Хотя разве смерть бывает другой?

Конечно, Вера Семеновна была мне чужим человеком, но ее готовность дать всем деньги, выручить, помочь, решить какие-то проблемы с помощью денег делала ее в моих глазах какой-то прямо волшебницей. И я расплакалась. Здесь было все