Бетховен и русские меценаты - Лариса Валентиновна Кириллина

в историю как «русский Леонардо»: выдающийся архитектор, художник, поэт, драматург, переводчик, знаток литературы, музыкант-любитель. Он интересовался также химией, механикой, геологией, археологией, историей. Первому изданию сборника народных песен было предпослано эссе «О русском народном пении», написанное Львовым, но напечатанное без имени автора. Предисловие содержало как очень ценные и верные наблюдения над жанрами русских песен, так и совершенно фантастические идеи по поводу происхождения русского фольклора. Львов утверждал, будто старинные русские песни (из которых он считал самыми лучшими протяжные) напрямую связаны с античной, а именно с греческой, традицией. Отправной точкой его рассуждений на эту тему стала «Ода Пиндара», опубликованная в 1650 году Афанасием Кирхером в его трактате Musurgia universalis и долгое время считавшаяся одним из немногих уцелевших образцов музыки древних греков. Как выяснили музыковеды XX века, на самом деле Кирхер выдал за подлинник созданную им самим довольно искусную стилизацию на текст оды Пиндара Chrysea phormynx («Златая форминга»)[252]. В XVIII веке самые искушенные историки музыки считали «Оду Пиндара» подлинной. Поэтому Львов с восторгом обнаружил сходные принципы композиции в кирхеровской подделке и в некоторых русских песнях, что было отчасти верно в силу общих закономерностей песенного жанра и бесспорной старинности выбранных Львовым образцов.

Работа Львова над сборником проходила параллельно с осуществлением другого крайне амбициозного коллективного проекта – сценической постановки и подготовки к изданию «Начального управления Олега», пьесы Екатерины II с музыкой Василия Пашкевича, Карло Каноббио и Джузеппе Сарти. Спектакль, оформленный с невероятной помпой, был впервые показан 22 октября 1790 года в Эрмитажном театре в Петербурге, и затем состоялось еще несколько представлений. Поскольку чета Разумовских находилась тогда в Петербурге и пользовалась благосклонностью императрицы, Андрей Кириллович мог присутствовать на одном из спектаклей.

Партитура «Начального управления Олега» вышла в свет в 1791 году в той же типографии Горного училища, которая издала и сборник русских песен. Львов принимал самое активное участие в реализации театрального проекта Екатерины II, хотя его имя также не предавалось огласке: он предпочитал держаться за кулисами. Опубликованные в издании партитуры иллюстрации, отражающие основные эпизоды постановки, были выполнены по рисункам Львова; он делал эскизы декораций и костюмов; ему же принадлежал перевод на русский язык обширного предисловия, написанного Сарти по-французски и содержавшего описание древнегреческой музыки, духу которой Сарти пытался подражать, сочиняя в пятом акте «Начального управления Олега» сцену из «Альцесты» Еврипида[253]. Львов, по-видимому, выступал и в качестве консультанта и помощника Каноббио и Сарти, предлагая им мелодии русских песен, использованные в увертюрах Каноббио к первому и четвертому актам и в симфонических антрактах к пьесе (эти мелодии также имеются в сборнике Львова).

Особенно интересным было сотрудничество с Сарти, хотя Львов находился в Петербурге, а Сарти – либо в Кременчуге, либо в военной ставке князя Григория Александровича Потемкина. К сожалению, переписка Сарти со Львовым не сохранилась: огромная часть архива Львова была утрачена вследствие халатной оплошности одного из слуг, о чем Львов с досадой сообщал своим корреспондентам в 1795 и 1796 годах[254]. Но важно, что именно во время подготовки сборника песен к печати Львов штудировал все, что античные и новые авторы писали о музыке древних греков, рисовал ключевые сцены из пьесы Екатерины II.

Мысль о живой преемственности между древнегреческой и русской культурой была дорога не только Львову, но и самой Екатерине II в связи с ее «греческим проектом», предполагавшим полную победу над Турцией и раздел ее территории между Россией, Австрией и Венецианской республикой. «Начальное управление Олега» заключало в себе идеологическое и художественное обоснование «греческого проекта», поскольку завершалось сценой торжественного приема русских гостей в Константинополе и заключения дружеского союза между князем Олегом и византийским императором Львом. Именно для музыкальных эпизодов в пятом акте от Сарти потребовалось создание хоров и мелодекламации в «древнегреческом» духе, что и было им осуществлено с максимально возможной на тот момент тщательностью. В частности, в одном из хоров Сарти процитировал ту самую «Оду Пиндара», на которую Львов ссылался в предисловии к сборнику русских песен. Не исключено, что идея ввести столь важную цитату в партитуру «Начального управления Олега» могла исходить именно от Львова. Следовательно, красивые заблуждения, высказанные Львовым в предисловии к сборнику 1790 года, принадлежали не только ему самому, но и находились в русле общественно-политических устремлений конца екатерининской эпохи.

Второе издание сборника вышло в свет в 1806 году, когда Львова уже не было в живых, а от «греческого проекта» Екатерины остались лишь воспоминания. По своему составу второе издание было полнее первого и состояло уже не из одного, а из двух томов. При этом предисловие Львова оказалось сильно отредактированным и урезанным. Второе издание сборника готовилось еще при жизни Львова, но его выход в свет задержался из-за нехватки средств или других трудностей. В настоящее время практически доказано, что новую версию предисловия успел написать сам Львов.

Интересны и другие детали. Первое издание 1790 года выходило в свет при Екатерине II, и, хотя в полиграфическом отношении выглядело импозантно (гравюра на фронтисписе, четкая широкая печать, хорошая бумага), оно не имело посвящения и не распространялось по подписке. Второе издание посвящено Александру I от имени Прача; гравюры с поющим крестьянином здесь уже нет, зато есть обширный список подписчиков, заранее внесших деньги на издание или поддержавших его другими способами. В списке – все основные члены императорской семьи: обе императрицы – правящая, Елизавета Алексеевна, и вдовствующая, Мария Фёдоровна, все братья и сестры императора, представители высшего света и другие лица. Однако ни одного представителя семейства Разумовских в этом перечне мы не найдем. Что касается Андрея Кирилловича, то причины понятны: он находился в Вене, и у него уже имелось первое издание сборника.

Почему граф Разумовский мог питать интерес к изданию 1790 года, в какой-то мере объясняется подробностями биографии Николая Львова. В юности Львов служил в Коллегии иностранных дел курьером и часто бывал за границей. Нет сведений о том, что он пересекался с Разумовским в 1770-х годах или в 1781 году во время своей поездки в Италию, но, поскольку они являлись сослуживцами, Львов, находясь в мае 1781 года в Неаполе, должен был доставить какие-то документы русскому послу[255]. Львов, увлекавшейся изобразительным искусством, был допущен в галерею при дворце Каподимонте, резиденции неаполитанских королей, чего вряд ли мог добиться рядовой курьер, не заручившийся поддержкой посла, а у Разумовского, как мы помним, были особые отношения с королевой Марией Каролиной.

Позднее, когда Львов вошел в круг архитекторов, художников и поэтов поздней