Император Пограничья 14 - Евгений И. Астахов

лет пятидесяти в буром твидовом пиджаке с заплатками на локтях. Худой, сутулый, с залысинами и нервным тиком в уголке глаза. Он прошёл к трибуне для свидетелей, положил дрожащие руки на перила и замер, избегая смотреть в сторону Сабурова.

От стола обвинения поднялась женщина лет сорока в строгом чёрном костюме с юбкой. Прокурор Вера Константиновна Зотова — так представили её в начале заседания. Жёсткие черты лица, собранные в тугой узел волосы, пронзительный взгляд. Она подошла к трибуне свидетеля и начала допрос.

— Свидетель, вы проводили вскрытие тела князя Веретинского?

— Да, — хрипло ответил Горшков.

— И каковы были ваши выводы?

Патологоанатом облизнул губы. Пауза затянулась. Наконец он заговорил, глядя в пол:

— В официальном заключении я указал, что причиной смерти стало самовозгорание вследствие потери контроля над огненным Талантом.

— А какова была истинная причина смерти?

Горшков сглотнул. Его руки сжали перила сильнее.

— Колотая рана в области подбородка с проникновением в основание черепа и повреждением продолговатого мозга, — произнёс он тихо, но отчётливо. — Смерть наступила почти мгновенно.

Зал взорвался шёпотом. Бояре в первых рядах наклонились друг к другу, обмениваясь возбуждёнными репликами. Купцы в средних рядах вытянули шеи, пытаясь лучше рассмотреть свидетеля.

— Почему же вы указали в заключении ложную информацию? — продолжила Зотова.

Горшков поднял глаза. В них читалась смесь страха и облегчения.

— На меня оказывалось давление. Граф Сабуров лично посетил морг через два часа после доставки тела. Он… он сказал, что моя семья будет в безопасности, только если я напишу нужное заключение. У меня жена и двое детей. Я… я не смог рисковать ими.

— Имелись ли иные улики, указывающие на убийство?

— Да. Первое, следы преступления были сокрыты через обжигание тела магией огня, которое произошло уже после смерти. Второе, при исследовании раневого канала я обнаружил мельчайшие частицы аркалия в мягких тканях. Это указывает на то, что орудием убийства выступал клинок из аркалия. Судя по длине колотого канала — около пятнадцати сантиметров — это был кинжал или короткий нож.

Адвокат Елисеев вскочил с места.

— Возражаю! Свидетель находился под давлением и боялся за свою семью. Его показания недостоверны, так как он уже один раз солгал под принуждением. Кто может гарантировать, что сейчас он не лжёт снова?

Карташова повернулась к нему.

— Экспертиза тела князя Веретинского была проведена повторно комиссией из трёх независимых патологоанатомов. Все трое подтвердили наличие колотой раны и частиц аркалия. Их заключение приобщено к делу. Вы не успели ознакомиться?..

Елисеев мотнул головой и упал на стул. Сабуров по-прежнему сидел неподвижно, уставившись в стол перед собой.

Иволгин вызвал следующего свидетеля.

— Трофимов Владимир Сергеевич, специалист по особым поручениям князя Оболенского, Сергиев Посад.

Вошёл хорошо знакомый мне представительный мужчина лет тридцати в хорошо сидящем строгом синем костюме. Выправка, уверенные движения, спокойный профессиональный взгляд. Он встал у трибуны, положил перед собой папку с документами и кивнул судьям.

— Господин Трофимов, расскажите суду о результатах расследования диверсии в Сергиевом Посаде, — попросила прокурор.

— По поручению Его Светлости князя Оболенского Матвея Филатовича я передаю официальные результаты расследования, проведённого службами безопасности Сергиева Посада, — ровно произнёс Трофимов, открывая папку. — В ходе следствия была выявлена агентурная сеть, действовавшая по приказам Владимирского княжества. Генерал армии Карагин получал крупные денежные суммы от агента Владимира — полковника Рубцова. Рубцов организовал взрыв склада боеприпасов, что привело к обрушению участка крепостной стены во время Гона Бездушных. Целью диверсии было впустить Бездушных в город и спровоцировать массовую гибель мирных жителей. Князь Оболенский лично гарантирует достоверность представленных материалов и готов подтвердить это официальным письмом в адрес суда.

— Суд благодарит вас, — кивнул Иволгин. — Вызывается Федосеев Пётр Николаевич.

В зал вошёл полноватый мужчина лет сорока пяти с мягкими чертами лица и пухлыми пальцами. Когда-то он кланялся Сабурову при каждой встрече. Сейчас прошёл мимо, даже не взглянув. Самая опасная разновидность предателя — тот, кого долго унижали.

— Свидетель, вы занимали должность личного секретаря обвиняемого? — спросила Зотова.

— Да, — уверенно ответил Федосеев. — Я вёл документооборот графа Сабурова с момента его назначения церемониймейстером и продолжал работать после… после того, как он стал князем.

— Расскажите суду, что вы наблюдали после смерти князя Веретинского.

Федосеев сглотнул и заговорил быстро, словно боялся, что не успеет выговориться:

— На следующий день после гибели князя граф Сабуров приказал мне принести все документы, касающиеся переписки Веретинского с разведкой за последние полгода. Я принёс три папки из архива. Он лично просмотрел их и отобрал около двадцати документов. Затем… затем сжёг их в камине своего кабинета. Он уничтожил часть документов, связывающих Владимир с диверсией. Я видел текст в одном из донесений разведки в адрес покойного князя — там упоминался генерал Карагин и его роль в качестве агента.

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно. Я выносил огарки документов для дальнейшего уничтожения.

Карташова кивнула:

— Что ещё вы можете сообщить?

— Через три дня после этого граф… князь Сабуров вызвал меня и продиктовал приказ. — Федосеев достал из кармана сложенный лист. — Я сохранил черновик. Там было сказано: «Полковник Рубцов Анатолий Сергеевич объявляется особо опасным преступником. При обнаружении подлежит немедленной ликвидации. Захват живым нежелателен». Я переписал приказ набело, князь подписал его и отправил через курьера начальнику Сыскного приказа.

Зал зашумел. Сабуров сидел, стиснув зубы.

— Почему вы сохранили черновик? — спросила судья.

Федосеев наконец поднял глаза:

— Я понял, что служу убийце. Я испугался. Подумал, что если он хочет убрать нашего собственного полковника, то однажды может убрать и меня. Я спрятал черновик как… как страховку. На случай, если придётся доказывать свою непричастность.

Елисеев снова вскочил.

— Где доказательства этих обвинений? Документы? Приказы?

Прокурор невозмутимо парировала:

— Часть документов была изъята при обыске кабинета обвиняемого после его ареста. Также имеются показания свидетелей, в том числе самого Рубцова, который согласился дать показания в обмен на смягчение приговора.

Иволгин жестом попросил ввести следующего свидетеля. В зал под конвоем ввели худого мужчину средних лет в тюремной робе. Рубцов выглядел скверно — синяк на пол лица, щетина, сутулая спина. Он встал у трибуны и заговорил, бегая глазками:

— Полковник Рубцов Анатолий Сергеевич. Работал по приказам князя Веретинского — задачи и деньги шли через защищённый канал. После того как операция была раскрыта силами Сергиева Посада, а сам князь погиб, я вернулся во Владимир докладывать вышестоящему командованию. Сабуров решил замести следы — отдал приказ меня убрать. Три дня его люди прочёсывали город. Еле ушёл. На днях я был схвачен агентами Его Светлости князя Платонова.

Зал снова зашумел. Кто-то из купцов выкрикнул проклятие. Офицеры в форме