Император Пограничья 14 - Евгений И. Астахов

Попрощавшись, я откинулся в кресле, потирая переносицу. Завтра. Завтра тысячи людей откроют первый номер газеты, которую я профинансировал, но не контролирую. Инструмент, который может обернуться и против меня.

Но иначе нельзя. Содружество задыхалось от лжи и пропаганды. Нужен был голос, которому верят. Даже если этот голос иногда будет не самым удобным.

* * *

Ноябрьское утро встретило меня серым рассветом над Владимиром. Я сидел на балконе княжеского кабинета — того самого, где когда-то работал покойный Веретинский, а потом не менее покойный Сабуров. Теперь это помещение принадлежало мне.

Балкон выходил на восток, открывая вид на пробуждающийся город. Крыши домов тонули в предрассветной дымке, где-то внизу на площади уже разворачивался утренний рынок. Торговцы расставляли лотки, крестьяне везли телеги с овощами, купцы открывали лавки. Обычная жизнь, которая продолжалась даже после войны, суда и казни.

На столике передо мной дымилась чашка душистого кофе и свежая выпечка от княжеского повара, который очень мечтал удивить меня своими кулинарными талантами. Рядом лежала газета, специально доставленная сегодня ранним утром из Сергиева Посада. Плотная бумага приятно шуршала под пальцами. Запах типографской краски смешивался с ароматом кофе.

«Голос Пограничья». Строгий рубленый шрифт заголовка, буквы одинаковой высоты, без засечек. Слева от названия — небольшой герб: стилизованная сторожевая башня на фоне леса. Девиз под названием: «Правда без прикрас».

Листьев не стал скромничать. Хорошо. Людям нужна уверенность, что перед ними не очередной «Владимирский вестник», марионетка в руках власти.

Я сделал глоток кофе и развернул газету.

Главный заголовок первой полосы бросался в глаза: «Эпоха перемен: новый князь, новые законы, новая надежда». Подзаголовок уточнял: «Казнь узурпатора, освобождение пленных и курс на восстановление — хроника исторических дней».

Фотография моей коронации занимала четверть страницы. Я стоял на возвышении перед Боярской думой, правую руку положил на древний том законов, левой держал скипетр. Вокруг — бояре, одни с одобрением на лицах, другие со сдержанным недовольством. Фотография передавала атмосферу того момента: торжественность, напряжение, ожидание перемен.

Под фотографией шло краткое резюме последних событий: разгром армии узурпатора, публичный суд, казнь Сабурова, коронация нового князя, освобождение пленных солдат. Сухие факты без эмоций. Правильный подход — пусть читатель сам делает выводы.

Я перевернул страницу. Основные материалы начинались со второй полосы.

«От Пограничья до престола — история князя-воина». Биография, написанная независимым журналистом. Листьев не пожалел красок, описывая мой путь: боярин-изгнанник, отправленный в Угрюмиху под угрозой смерти, превратившийся в воеводу, затем в маркграфа, теперь — в князя. Рядом шла зарисовка карандашом в виде покосившейся деревни: Угрюмиха до моего прихода. Сбоку от неё уже настоящая фотография: Угрюм после моего появления, укреплённый острог в Пограничье, новая академия магии.

Журналист перечислял моих сподвижников: княжна Василиса Голицына, геомантка и руководитель горнодобывающих проектов. Графиня Полина Белозёрова, гидромантка и помощница по административным вопросам. Отец Игнатий Платонов, электромант и советник. Борис, командир дружины. Алхимик Александр Зарецкий. Доктор Джованни Марко Альбинони. Григорий Крылов, начальник правоохранительных органов, и его заместитель Демид Могилевский.

Дальше шёл список магов: Тимур Черкасский, Леонид Карпов, Валентин Вельский, Элеонора Ольтевская-Сиверс, Георгий Светов, Анна Соболева, Максим Арсеньев, Надежда Кронгельм, Степан Безбородко. Листьев честно написал, что многих из них я спас из лабораторий князя Терехова Муромского, где их использовали в незаконных экспериментах.

Последний абзац материала содержал то, что Листьев называл «критическим балансом»: «Быстрое возвышение князя Платонова вызывает вопросы. За девять месяцев от ссыльного боярина до правителя княжества — беспрецедентный случай в истории Содружества. Некоторые критики указывают на суровые методы нового князя, его готовность применять силу там, где другие предпочли бы переговоры. Справедливы ли эти обвинения? Время покажет».

Я усмехнулся. Листьев не изменял себе. Хвалил, но тут же задавал неудобные вопросы. Именно такой баланс делал газету независимой в глазах читателей.

Следующий материал назывался «Цена предательства». Расследование о преступлениях Сабурова на основе материалов суда. Листьев методично разбирал каждый пункт обвинения: убийство князя Веретинского, сокрытие теракта в Сергиевом Посаде, сотрудничество с наркобароном Волкодавом, развязывание войны против Угрюма.

Особое внимание журналист уделил финансовым махинациям. Откуда пришли деньги на войну? Демидовы и Яковлевы финансировали Сабурова, надеясь получить контроль над Угрюмом. Куда ушли деньги казны? Схемы обогащения через «мёртвые души» — фиктивные чиновники, получавшие зарплату, которая оседала в карманах узурпатора и его приближённых.

«По нашим подсчётам, — писал Листьев, — только за четыре месяца правления Сабурова из казны княжества исчезло около ста пятидесяти тысяч рублей. Документы, изъятые при обыске, показывают систематическое разворовывание средств, предназначенных на оборону от Бездушных, ремонт дорог и социальную помощь».

Следующая страница содержала свидетельства пострадавших от режима покойного князя. Вдова боярина Скрябина, сидевшего в тюрьме при Сабурове. Купец, разорённый после отказа дать взятку чиновникам княжеской канцелярии. Крестьянин из деревни, сожжённой наёмниками во время войны. Короткие истории, но каждая била точно в цель.

Я перелистнул страницу и наткнулся на материал, от которого приподнял бровь: «Заговор Гильдии Целителей». Сенсационный заголовок, но содержание оказалось ещё интереснее.

Листьев раскрывал покушение на кандидатов в князья Владимира. Отравление пятерых бояр. История ареста агента Гильдии Дмитрия Корсакова и его куратора Павла Сухова. Журналист взял интервью у Кисловского и Ладыженской, оба подтверждали факты.

«Как князю Платонову удалось раскрыть заговор за одну ночь?» — задавал вопрос Листьев. И сам отвечал: «По словам источников, близких к расследованию, князь использовал комбинацию магических способностей, аналитического мышления и жёсткого допроса задержанных. Детали остаются засекреченными, но результат говорит сам за себя: заговор раскрыт, агенты арестованы, жертвы спасены».

Следующий материал назывался «Стрельцы выбирают совесть». Интервью с полковником Василием Огневым о том, почему Стрелецкий полк отказался идти против Угрюма, несмотря на приказ князя Сабурова.

«Мы даём клятву защищать людей от Бездушных, а не воевать с людьми, — цитировала газета слова Огнева. — Тем более с теми, кто в Пограничье выступает щитом для всех княжеств. Князь Платонов и его люди сдерживали волны тварей, защищая границы Содружества. Мы не могли поднять оружие против них по приказу узурпатора, захватившего власть через убийство».

Материал также описывал реакцию обычных солдат на приказ о походе. Многие офицеры саботировали подготовку, затягивая сборы и в результате так и не вышли из Владимира.

Я сделал ещё глоток кофе, уже остывшего. Листьев работал быстро и точно. Каждый материал бил в цель, создавая цельную картину переходного периода.

Следующая страница содержала материал «Герои и предатели». Интервью с ветеранами похода на Угрюм, которых прежняя власть бросила в мясорубку войны. Истории солдат, вернувшихся домой