Россия и Запад: война миров - Орехов Дмитрий

…Чума идёт в наступление, чума запасает оружие, чума собирает армии. Но самое страшное, что чума атакует умы. И в первую очередь она поражает успешных и креативных, довольных и беззаботных, гламурных и сытых.

Неизбежна ли победа спрута? Является ли концлагерь единственным будущим человечества? Конечно, нет.

Поэтому давайте бороться.

А разве нам остаётся что-то ещё?[30]

Глава 6. Русские и украинцы как индейцы XXI века

Путин как Патрис Лумумба XXI века

30 июня 1960 года на церемонии провозглашения независимости Конго в Леопольдвиле король Бельгии Бодуэн произнёс речь о том, сколько добра принесла конголезцам Бельгия. Президент Касавубу с глубоким смирением поблагодарил. А потом к трибуне вышел один из наиболее харизматичных лидеров Африки, премьер-министр новосозданной страны Патрис Лумумба.

«Хотя независимость Конго и провозглашена сегодня по договорённости с Бельгией — дружеской страной, с которой мы обращаемся как равный с равным, ни один житель Конго никогда не забудет, что независимость завоёвана нами в борьбе, в борьбе повседневной, упорной, трудной, в борьбе, где нас не останавливали ни лишения, ни страдания, ни огромные жертвы, ни кровь, пролитая нашими народами», — заявил лидер конголезцев. «Мы познали рабский труд, в обмен за который нам платили деньги, не позволявшие нам ни утолить голод, ни одеваться, — напомнил он. — С утра до ночи мы терпели насмешки, оскорбления, удары, потому что мы были „неграми“. Кто забудет, что чёрному говорили „ты“ не как другу, а потому что вежливое „вы“ было сохранено только для белых? Мы видели, как захватывались наши земли именем якобы справедливых законов, которые признавали лишь право сильного».

Лумумба напомнил, что в городах Конго стояли великолепные дома для белых и развалившиеся хижины для чёрных, что конголезцев не пускали в кинотеатры, рестораны и магазины, что на пароходах африканцы могли претендовать лишь на место для скота. Он напомнил об убийствах неугодных, о тюрьмах и карцерах. Премьер заявил, что сотрудничество иностранных государств должно быть «дружественным» и не может быть «направлено на то, чтобы навязывать чуждую политику». Он также отметил, что «завоевание независимости Конго является решающей вехой на пути освобождения всего Африканского континента» и призвал всех к мирному созидательному труду «в целях создания национальной экономики и обеспечения экономической независимости».

Эта неожиданная речь заставила присутствовавших африканцев аплодировать Лумумбе стоя. Возгласы «Патрис! Патрис!» перекинулись на улицу, где стояли толпы людей. Что касается белых, то они негодовали. По окончании речи Лумумбы бельгийский монарх резко поднялся со своего места и удалился. Некоторые чины бельгийской армии, посчитав, что Лумумба оскорбил короля Бодуэна, подошли к премьер-министру и потребовали извинений, которых, конечно же, не последовало.

Резкой была и реакция международного сообщества. Атаку Лумумбы на колониализм восприняли в Бельгии как нападение на само королевство. Выступление Лумумбы назвали «неразумным», «неблагодарным» и «бестактным». В большинстве публикаций вместо прямого цитирования речи её перефразировали. Говорили, что Лумумба вёл себя неприлично, кричал в лицо королю: «Мы не ваши обезьяны!» — и топал ногами. С особой тревогой речь восприняли в США: там посчитали, что от заявлений о равенстве белых и чёрных попахивает «коммунистической пропагандой». В США и Западной Европе Лумумбу стали называть «необузданным радикалом», «коммунистом» и «сатаной». Многие аналитики говорили прямо: Лумумба подписал себе смертный приговор.

История, как известно, всё время повторяется. 10 февраля 2007 года Путин в присутствии ряда высокопоставленных западных лидеров произнёс речь в Мюнхене. Он говорил о несправедливости, о двойных стандартах, о нелегитимных военных операциях, о грабительской политике в отношении тех, кто не входит в клуб избранных. Путин напомнил о ситуации, когда «одной рукой раздаётся благотворительная помощь, а другой консервируется экономическая отсталость и собирается прибыль». Он говорил о равноправии, об открытости и предсказуемости в политике, об универсальности международного права; говорил о невмешательстве во внутренние дела других стран, о недопустимости «навязывания этим государствам того, как они должны жить и развиваться». Он также заявил, что «однополярный мир, мир одного хозяина, одного суверена, не состоялся», поскольку эта модель «неприемлема», «невозможна» и «лишена морально-нравственной базы».

«Россия — страна с более чем тысячелетней историей, и практически всегда она пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику, — заявил Путин. — Мы не собираемся изменять этой традиции и сегодня». В конце речи президент России предложил всем вместе работать над строительством «справедливого и демократического мироустройства», обеспечивая «безопасность и процветание не для избранных, а для всех».

Фактически, если взять поправку на время (прошло почти полвека) и контекст выступления (Путин больше говорит о мировых проблемах), пафос двух речей совершенно одинаков: «Дорогие господа, мир изменился, он уже больше не делится на высших и низших, правильных и неправильных, цивилизованных и нецивилизованных, а потому хватит обманывать, хватит интриговать и силой продавливать выгодные вам решения. Давайте установим единые для всех правила и будем честно их соблюдать».

Реакция на речь в Мюнхене была аллергической. Запад увидел опасную для себя тенденцию: политический персонаж второго или даже третьего сорта, представитель лагеря побеждённых, смеет говорить о морали, справедливости, равноправии и попрекать Запад — такой хороший, правильный, развитый, демократичный Запад, с такой выгодой для себя осваивающий мир! В Los Angeles Times появилась статья «Putin: the Louse That Roared» («Путин: вошь, которая зарычала»), в которой президенту России советовали «сначала подумать о собственной антидемократической агрессии», прежде чем «бить в барабаны на потребу ностальгии русских по Советам». Нисколько не пытаясь вникнуть в суть мюнхенского выступления, автор передовицы рассуждал о «наглости Путина», «о зловещем и абсурдном оттенке» путинской речи, о его «жалкой попытке создать иллюзию, что Россия остаётся великой державой», и задавался риторическим вопросом: «Так почему же Путин решился постучать ботинком по трибуне, по крайней мере в переносном смысле?»

Статья в Los Angeles Times была только началом. После мюнхенской речи коллективный Запад взял курс на демонизацию российского лидера. Выступления и интервью Путина теперь подавались с заметными сокращениями, которые могли в корне изменить смысл фраз и целых предложений. Отныне Путин мог быть только «кровавым царём», «тираном», «отравителем» и т. д. Обложки западных журналов заполонили коллажи Путина в виде вампира.

Нечто подобное происходило и с Патрисом Лумумбой. Тогда, в 1960 году, западное политическое сообщество рассуждало так: ты, чернокожий дикарь, унизил нас, европейцев, заявив, что имеешь равные с нами права? Ты победил нас в борьбе за независимость? Что же, мы покажем тебе твоё место!

Через считаные недели после исторической речи Лумумбы в Конго начинаются племенные восстания.