Политические сочинения. Том I. Личность и государство - Герберт Спенсер

по этому пункту, мы должны заключить, что благосостояние общества зависит от полноты знакомства с социальными принципами и их тщательного соблюдения. И в этом отношении нам важно знать, какие институты необходимы для процветания народов, выяснить, каковы обязанности этих институтов, выявить пределы их полномочий, принять меры к надлежащему исполнению ими своих функций и, что самое важное, следить за тем, чтобы они не занимались тем, для чего не предназначены и к чему не пригодны.

Самым важным из всех национальных институтов является законодательная власть, и в таковом качестве она в первую очередь привлекает наше внимание при изучении социальных законов. Попытка выявить ее принципы, опираясь на анализ существующих правительств со всей их запутанной и неестественной структурой, была бы бесконечно сложной задачей, не дающей почти никаких или вовсе никаких шансов на достижение приемлемого результата. Чтобы получить ясные ответы, мы должны рассмотреть этот вопрос в абстрактном плане, представить себе общество в его первобытном состоянии, изучить обстоятельства и потребности в ходе их естественного возникновения; лишь после этого мы будем в состоянии верно оценить, какие взаимоотношения должны существовать между народом и правительством.

Итак, представим себе группу людей, живущих без общепризнанных законов. Ничто не ограничивает их действий, если не считать личного страха перед возможными последствиями; единственным законом служит лишь выполнение собственных прихотей – и каков же будет результат? Слабые – те, кому не хватает силы или хотя бы влияния, – притесняются более сильными; те, в свою очередь, страдают от тирании стоящих еще выше по социальной лестнице; и даже самые влиятельные могут стать жертвами совокупной мести тех, кому они причинили зло. Поэтому каждый вскоре придет к заключению, что на благо и личным интересам, и интересам общества в целом будет создание неких единых механизмов защиты: все соглашаются подчиняться решениям своих сотоварищей и выполнять некие общие правила. Население постепенно увеличивается, конфликты множатся, и люди находят более удобным передать судебную власть одному или нескольким лицам, которые будут находиться на содержании у остальных, благодаря чему смогут посвятить все свое время исполнению общественных обязанностей. Так потребности общества естественным образом приводят к возникновению правительства. Но каковы эти потребности? Создано ли правительство с целью регулировать торговлю, т. е. диктовать каждому человеку, где ему покупать и где продавать? Желают ли люди, чтобы им указывали, какую веру они должны исповедовать, какие обряды и церемонии исполнять и сколько раз посещать церковь по воскресеньям?[68] Хотят ли они поручить властям заботу об образовании? Нужны ли им правила по части благотворительности – кому жертвовать, и сколько, и в какой форме? Требуют ли они, чтобы для них проектировались и строились пути сообщения – шоссе и железные дороги? Готовы ли они подчиняться верховной власти, которая бы руководила их бытом, издавая законы о том, в какое время года можно забивать скот и сколько мяса позволительно съедать за обедом?[69] Короче говоря, нуждаются ли они в правительстве из-за того, что Всевышний, по их мнению, так небрежно создал социальные механизмы, что общество развалится без постоянного надзора и вмешательства? Нет; они знают или должны знать: законы общества действуют так, что естественное зло исправляется само собой; что в обществе, как и в любой другой сфере мироздания, действует прекрасный принцип саморегулирования, благодаря которому все его элементы пребывают в равновесии; и более того, подобно тому, как попытки человека исправить что-то в окружающем его мире нередко разрушают тонкое равновесие и причиняют еще больший вред, чем тот, с которым пытались бороться, так и попытка посредством законов управлять всеми сторонами жизни общества не принесет ничего, кроме бед и несчастий.

Для чего же нации нужно правительство? Не для регулирования торговли; не для образования народа; не ради управления благотворительностью; не для строительства шоссейных и железных дорог, но только лишь для защиты естественных прав человека – для защиты его личности и собственности, для того, чтобы оградить слабых от посягательства сильных; одним словом, для защиты справедливости. Такова естественная и изначальная задача правительства. Нельзя требовать от него меньшего; нельзя позволять ему большего.

Письмо II

В политической философии правительство обычно определяется как орган, чье предназначение – обеспечивать «общее благо».

Но практически такая формулировка не является определением, если под определением понимать описание, которое указывает на пределы описываемого предмета. По самой природе определения необходимо, чтобы слова, из которых оно составлено, имели некое четкое значение; однако выражение «общее благо» носит столь расплывчатый характер, что каждый волен вкладывать в него собственный смысл, и соответственно нет такой меры, предпринятой правительством, которую нельзя было бы объявить выполнением им своих обязанностей. Не все ли наши законы, как действительно служившие нуждам всего общества, так и принимавшиеся лишь в интересах той или иной партии, проводились под предлогом заботы об «общем благе»? И возможно ли, чтобы самое эгоистичное, самое тираническое правительство дошло до такого бесстыдства, чтобы издавать законы, откровенно преследующие какую-либо иную цель? В таком случае, если подразумевается, что давая «определение», мы очерчиваем границы определяемого предмета, то нельзя удовлетвориться подобным определением обязанностей правительства, позволяющим ему делать все, что заблагорассудится.

В предыдущем письме мы пришли к выводу, что единственная обязанность государства сводится к «защите справедливости». Возможно, нам сразу же возразят, что такое определение – не более строгое, чем разобранное выше, ибо значение самого слова «справедливость» почти столь же расплывчато, как и смысл выражения «общее благо»; в то время как один считает «справедливым» защищать землевладельцев от конкуренции со стороны иностранных производителей зерна, другой понимает под «справедливостью» законодательную фиксацию минимальной заработной платы, и соответственно, в силу того, что в это слово можно вкладывать самый разный смысл, предложенное нами определение никуда не годится. На это мы дадим очень простой ответ. Слово «справедливость» используется нами не в юридическом смысле, а относится только к защите естественных прав человека. Нарушение этих прав является несправедливостью. Никому не придет в голову взывать к «справедливости», если он не готов доказать факт такого нарушения; и ни одна группа людей не может утверждать, что «справедливость» требует принятия того или иного закона, если только не докажет, что в противном случае будут ущемлены ее естественные права. Если мы согласимся с тем, что именно таков истинный смысл этого слова, то возражение теряет свою силу, поскольку вышеперечисленные и любые аналогичные примеры не имеют никакого отношения к «справедливости», понимаемой именно в этом смысле.

Выявив таким образом точный смысл нового определения и убедившись в его соответствии с изначальными потребностями общества, мы можем сразу же перейти к рассмотрению его практических применений;