Россия и мир в 1954 году. Роман-досье в биографиях, фактах, событиях, датах и цифрах - Николай Владимирович Переяслов

только потому, что предложил в него куски из 2-й книги «Поднятой целины», а Александр Трифонович <Твардовский>, прочитав их, сказал ему: “Первая книга была получше”».

* * *

В январе 1954 года писатель и академик АН СССР С. Н. Сергеев-Ценский получил от Шведской академии предложение выдвинуть своего кандидата на Нобелевскую премию и тут же запросил совета у Союза советских писателей и ЦК КПСС – как ему ответить на предложение Нобелевского комитета. В связи с этим вопросом было обсуждено два варианта решения: выдвинуть одного из «известных советских или прогрессивных иностранных писателей» или же демонстративно и публично отказаться от участия в работе такой «реакционной организации», как Нобелевский комитет.

23 февраля 1954 года секретариат СП СССР принял решение о выдвижении на Нобелевскую премию М. А. Шолохова. Однако кандидатура советского писателя в 1954 году рассмотрена не была, так как ответить Нобелевскому комитету требовалось до 1 февраля 1954 года, а письмо СП СССР пришло намного позже. И только 31 марта 1958 года секретариат Правления Союза писателей получил из Отдела скандинавских стран МИД СССР сообщение о том, что шведский ПЕН-клуб обсудил в качестве основных претендентов на Нобелевскую премию кандидатуры таких писателей как М. А. Шолохов, Б. Л. Пастернак, Эзра Паунд и Альберто Моравиа.

В этом году премия досталась Борису Пастернаку, а в 1965-м, чтобы как-то уравновесить это скандальное решение, премию дали Михаилу Александровичу, хотя никаких крупных произведений им в конце 1950-х и начале 1960-х годов опубликовано не было. В обосновании присуждения Нобелевки шведская Академия озвучила такую официальную формулировку: «За художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время».

* * *

В 1954 году двадцатилетняя российская поэтесса, журналист и бард Ада (Ариадна Адамовна) Якушева начала писать песни и исполнять их под гитару. В 1957 году она вышла замуж за Юрия Визбора, а через год у них родилась дочь Татьяна. Ещё в институте Ада Якушева организовала (при участии Визбора) женский вокальный квартет, позже ставший октетом, с которым выступала в Москве и Московской области. В начале 60-х ареал гастролей октета расширился до масштабов СССР. В основе репертуара ансамбля лежали песни Якушевой, а также песни Визбора и написанные ими совместно. В 1966 году радиостанция «Юность» пригласила Аду на должность редактора, и на этой должности она проработала до 1968 года. К тому времени отношения с Визбором разладились, и после развода Якушева вышла замуж за радиожурналиста Максима Кусургашева, который учился в МГПИ одновременно с Якушевой и был соавтором некоторых ранних песен Визбора. Он же был свидетелем при бракосочетании Якушевой и Визбора. Среди самых известных её песен можно вспомнить такие как «Песенка про трепача», «Синие сугробы», «Моё сокровище», «Попутчик», «Ночи бродячие», «Зеленоглазые такси» и ряд других, сегодня практически забытых и не исполняемых.

* * *

18 декабря 1954 года определением военной прокуратуры СССР был реабилитирован (посмертно) писатель Исаак Эммануилович Бабель – автор знаменитых в 1920-е годы книг «Одесские рассказы» и «Конармия».

* * *

В том же 1954 году возвратившийся годом ранее из сибирской ссылки писатель Варлам Шаламов начинает работу над своим лагерным циклом «Колымские рассказы», рисующим безжалостно правдивую картину жизни в сталинском ГУЛАГе.

Первый раз Шаламов был арестован 19 февраля 1929 года прямо в одной из подпольных типографий Москвы, где несанкционированно печаталось «Завещание Ленина», и осуждён на 3 года лагерей как «социально опасный элемент» с отбыванием заключения на Северном Урале. В 1932 году он вернулся в Москву и до 1937 работал в различных московских журналах. В частности, в 1936 году журналом «Октябрь» был опубликован первый рассказ Шаламова «Три смерти доктора Аустино». Однако 12 января 1937 года писатель вновь был арестован и осуждён за «контрреволюционную троцкистскую деятельность» на 5 лет заключения в лагерях с использованием на тяжёлых физических работах.

За время своей колымской эпопеи Шаламов провёл в лагерях и ссылке в общей сложности около 20 лет, возвратившись в Москву лишь в 1953 году. В июне 1956 года он был реабилитирован «за отсутствием состава преступления», однако, несмотря на публикацию стихов и издание «Колымских рассказов» в Лондоне, Париже и Нью-Йорке, внутри Советского Союза он оставался одиноким и заброшенным. В конце жизни его вообще отправили в дом для престарелых, а потом и в «психушку», где 17 января 1982 года он скончался от воспаления лёгких.

Вот одно из тех стихотворений, которые Варлам Тихонович привёз в Москву, возвратившись из своих многолетних (и менее всего располагавших к занятиям изящной словесностью) лагерных скитаний:

Память скрыла столько зла —

Без числа и меры.

Всю-то жизнь лгала, лгала,

Нет ей больше веры.

Может, нет ни городов,

Ни садов зелёных,

И жива лишь сила льдов

И морей солёных.

Может, мир – одни снега —

Звёздная дорога.

Может, мир – одна тайга

В пониманье Бога.

А вот примеры того, что писалось в 1954 году другими советскими поэтами. Как отбывшими свои сроки в лагерях, подобно Варламу Шаламову, так и никогда не знавшими вкуса тюремной баланды, а продолжавшими всю свою жизнь оставаться на свободе, дыша таким неутолимо сладким и одновременно таким обжигающе-горьким воздухом Родины.

Николай Заболоцкий

В кино

Утомлённая после работы,

Лишь за окнами стало темно,

С выраженьем тяжёлой заботы

Ты пришла почему-то в кино.

Рыжий малый в коричневом фраке,

Как всегда, выбиваясь из сил,

Плёл с эстрады какие-то враки

И бездарно и нудно острил.

И смотрела когда на него ты

И вникала в остроты его,

Выраженье тяжёлой заботы

Не сходило с лица твоего.

В низком зале, наполненном густо,

Ты смотрела, как все, на экран,

Где напрасно пыталось искусство

К правде жизни припутать обман.

Озабоченных черт не меняли

Судьбы призрачных, плоских людей,

И тебе удавалось едва ли

Сопоставить их с жизнью своей.

Одинока, слегка седовата,

Но ещё моложава на вид,

Кто же ты? И какая утрата

До сих пор твоё сердце томит?

Где твой друг, твой единственно милый,

Соучастник далёкой весны,

Кто наполнил живительной силой

Бесприютное сердце жены?