Серийный убийца: портрет в интерьере - Александр Михайлович Люксембург

сконструированными его воображением) воспроизводились схематично и конспективно. Вспомним: сперва появилась соседка Светлана. И что мы, в конце концов, о ней узнали? Да ничего. Только то, что сначала ей было хорошо, а потом о настала поздно приходить от подруг. И ни портрета, ни психологической характеристики, ни каких-либо деталей. Потом возникла Марина-«разведенка» с двумя детьми, которая якобы влюбилась в «мемуариста» еще маленькой девочкой. Но потом она загуляла — и все. Появление «великанши» Наташи привнесло в повествование новые ноты: во-первых, оно обрело комический характер, а во-вторых, начали фигурировать сексуальные пристрастия этой героини: тут и любовь на лоне природы во мраке ночи на берегу залива (с последующими страданиями героя-любовника от комариных укусов), и половой акт на капоте машины посреди двора, вследствие которого повествователь чуть не угодил в руки милиции.

Затем наш рассказчик начинает экспериментировать с ситуацией «любовного треугольника». О наводит знакомство с воспитательницей из детского сада Ольгой, чей муж (после разговора с ним) удобно исчезает в неизвестном направлении, к которой быстро присоединяется её подруга Тома. О Томе мы не узнаем вообще ничего, а об Ольге на самую малость больше — что у неё двое детей, на которых «не жалели денег», и что потом её «потянуло на приключения». В пользу того, что Ольга не совсем фантастический персонаж, говорит тот факт, что она фигурирует в одном из протоколов допроса Муханкина, где, в частности, говорится:

После освобождения из мест лишения свободы я стал сожительствовать с Олей. Она татарка по национальности, фамилии её не помню. Вот тогда я совершил первое свое преступление после зоны.

(Из протокола допроса от 26 августа 1988 г).

Второй «треугольник» — жена Таня и любовница-«снабженка» Света. Особой детализации, как помнит читатель, при этом нет. Известно только, что от первой проведенной с повествователем ночи Таня «была в восторге» и «порхала, как юная дева», сам же Муханкин был «к этому внимателен и благодарностями не раскидывался»; про Свету мы узнаем и того меньше — что ова будто бы машину обещала купить, диплом, достать и по службе продвинуть. Автор «Мемуаров», акцентируя борьбу, которая развернулась между женщинами из-за него, подводит читателей к мысли о собственной неотразимости и привлекательности. Но он пока избегает особо откровенных деталей.

Однако в процессе работы над текстом его установка начинает меняться прямо у нас на глазах. И причин здесь несколько. Прежде всего автор «Мемуаров» втянулся в литературное творчество и получает от него несомненное удовлетворение. Мы и так уже уловили, что Муханкин обладает природными литературными способностями, и, как всякий писатель, он наслаждается самим процессом конструирования текста. Ему хочется, чтобы текст этот становился все совершеннее и совершеннее, и упивается каждым полученным результатом. Он уже не удовлетворяется фактографическим описанием. Эпизод разрастается, становится детализированным и многоплановым. Повествователь впервые включает в него подробно разработанный диалог, и в нем, возможно, самым наглядным образом проявляется его природное художественное мастерство. Реплики звучат естественно, и обмен ими становится своего рода поединком между изверившимся, одиноким Мужчиной и чувственной, распутной и всегда готовой к совокуплению Женщиной. Воплощение мужского начала — Муханкин отстранен, спокоен и всегда ироничен, воплощение женского начала — Нина нервически возбуждена и взвинчена; Мужчина пассивен и податлив — ведь «если женщина хочет и просит, как тут отказаться», Женщина же активна и настойчива, она никогда не отпустит до утра того, с кем вознамерилась удовлетворить свою страсть. Автор не злоупотребляет образностью, но иной раз решительно вводит её, удивляя то смелым сравнением, то дерзкой метафорой. Возбудившаяся Нина «улетала в небеса белой птицей вечного блаженства», нашему же повествователю чудится, что он опускается «со стремительной силой с громадной высоты Вселенной» и «огненной кометой» пробивает «панцирь земли» и расплавляется в её сердце.

Небезынтересно, что, создавая откровенный образчик эротического текста, Муханкин интуитивно демонстрирует знание законов жанра, которое далеко не всегда встретишь у авторов-профессионалов. Так, здесь практически отсутствуют конкретные описания эротики, и повествователь ограничивается (за исключением последнего абзаца) лишь глухими намеками на неё, но диалог буквально вибрирует от распирающего его сексуально-эротического подтекста.

Пассивность Мужчины в отношениях с Женщиной, впрочем, должна восприниматься не только в контексте специфичного для повествователя мировосприятия, но и, в соответствии с его замыслом, должна работать на другую, теперь уже активно заметную в тексте задачу необходимость представить его жертвой неблагоприятных обстоятельств. Кто может винить его, пытавшегося освоить заповеди Божьи и искать дорогу к храму, что заповеди эти не соблюдаются даже сестрами во Христе, а дорога к Храму ведет прямо в болото.

Наконец, повествователь стремится из тактических соображений усилить ощущение своей сатанинской исключительности, связанное с тем, что он — «полная чаша или сосуд смертоносного яда, зла и ненависти». Муханкин настойчиво именует себя «порождением дьявола» «слугой его на всю жизнь» и «рабом его». Нине же чудится, что не только она, но и остальные «сестры»., общаясь с ним, даже в лице меняются и ведут себя так, словно они «под гипнозом». «Я есть порождение дьявола», — выкрикивает наш герой в момент начинающегося соития, и мы обязаны объективно простить его, ибо какой может быть спрос с порождения дьявола?

Впереди нас ждет еще немало изощренных эпизодов, но ни один из них, возможно, не написан с таким очевидным для избранной стилистики и жанра блеском, как любовная сцена с Ниной.

На другой день я уже был в Васином доме. Дети гуляли за двором, я слушал духовные песни, просматривал субботнее чтение на каждый день. Потом выключил магнитофон и вышел во двор. Вася где-то ездил по своим делам, а его жена Наташа занималась хозяйством и хлопотала по дому, где вечно всех дел не переделаешь. В доме брата Васи тоже пахло хорошим достатком. Дом в шесть комнат, обстановка со вкусом, в зале старинный рояль и заграничная телеаппаратура, ну и все такое. Во дворе сушилось свеже, выстиранное белье, рой пчел, ос и мух кружились над битыми плодами под грушевым деревом. Я ходил и осматривал Васино владение, огород, сад, где росли груши, яблоки, орехи, вишни и сливы. Около сливы я остановился и, сорвав несколько ягод, услышал плеск воды. Я оглянулся в сторону гаража и увидел через открытую дверь летнего душа ополаскивающуюся Наташу. Она стояла, подняв лицо вверх под распылитель воды, и масса мельчайших брызг, ударяясь о её лицо, тело, плечи, руки, груди, падала на траву, которая мелким ковром стелилась от душа до подземного водоема.

Я подошёл к душу и постучал в дверь. Наташа отпрянула в угол, закрывая груди руками, вскрикнула и за причитала что-то неразборчивое.