Королева кабачков сегодня в ударе - Светлана Нарватова

Тётушка Марж, пользуясь случаем, забежала к своей приятельнице в крытую бакалейную лавку. Тома, которой надоело изображать из себя недалёкую родственницу-неудачницу, отпросилась побродить по рядам. Как же тут извернуться, чтобы несчастные, никому не нужные кабачки купили именно у неё?

— Ты кто такая и что тут делаешь? — суровый мужской голос позади заставил Тому вздрогнуть и обернуться.

А ведь совсем не факт, что обращались к ней! Вот такая она трусиха.

Но нет. Сурового вида мужчина смотрел именно на Тому!

— А вы с какой целью интересуетесь?

Мужчина был не молод. Хотя, учитывая нынешние градации ВОЗ, скорее не юн. Он был темноволос и бородат. Или просто давно не брит, поскольку растительность на его лице скорее напоминала трёхдневную щетину. Может, даже недельную. Мужчина был крупен носом, что, говорят, для мужчины вовсе даже не недостаток. Грозный брюнет выделялся на фоне окружающих более качественной одеждой — Тамаре ли не знать! Она такие вещи на раз определяла! Вроде, и скромно он был одет, но качество ткани… Швы, тонкие детали отделки, идеальная посадка по крепкой фигуре — всё выдавало состоятельность хозяина.

А ещё на поясе у него висело оружие. Тома ни у кого из прохожих, кроме местной стражи, оружия не видела.

Ну и главное — осанка и взгляд. Всё это выдавало в мужчине человека, облечённого властью.

Или «обречённого». Тома считала, что власть никому ещё счастья не принесла.

Только проблемы и инсульты с инфарктами.

— Как ты разговариваешь с вирником? — Лицо мужчины покрылось тонким налётом снобизма.

— Я же не знала, что разговариваю с вирником! — Тома и кто такой «вирник» понятия не имела. Может, это вообще фамилия? Или имя? — Я ведь только вчера в Любавицы приехала!

В этот момент дверь лавки, в которой скрылась тётушка Марж, распахнулась. Бабулька, широко улыбаясь, спешила на помощь.

— Господин ВладАн! — распахнула она объятия, будто это был её дорогой родственник. — Так давно вас не видела! А это моя внучатая племянница, Томочка. Приехала погостить к немощной старушке!

Тома обратила внимание, что в этот раз бабулька не стала называть её мнимое место жительства. И что-то подсказывало, неспроста. Не из-за того, что забыла.

— Негоже юной девушке в одиночестве бродить по торжищу! — упрекнул бабульку вирник Владан.

А Томы будто не было вовсе. Будто она права голоса не имела, а одиночество было запрещено законом.

И тут у Тамары словно в голове щёлкнуло! «Если в августе с тобой никто не поделился кабачком, ты очень одинокий человек», припомнилось ей.

— Вы совершенно правы! — воскликнула она, вознеся указательный палец к небу. — Не дело быть одиноким! Особенно на торжище. Тётушка Марж, вы обещали мне показать, где тут можно продавать ваши волшебные кабачки!

Идея есть, теперь нужно её реализовать.

— Волшебные? — недоумённо переспросила старушка.

— Тётушка, не жадничайте! У вас такой урожай в этом году! Думаю, вполне можно поделиться с другими жителями Любавиц!

Тамара не рассчитывала, что бабулька схватит идею на лету, но надеялась, что та хотя бы не будет спорить.

— Я ведь у бабушки… тьфу! Тётушки! — поправилась Тома. — … тётушки Марж из-за кабачков оказалась!

Глазки старушки забегали, и она сразу притихла. Видимо, не разрешалось в Любавицы кого попало из чужих миров притаскивать. Не гладили за такое по головке. А то и за подпольный экспорт кабачков могло прилететь. Насколько суровое ей грозило наказание, оставалось только гадать. В местных законах тут разве что господин вирник разбирался. Да только к такому суровому мужчине пока подход найдёшь, пять пар китайских сланцев стопчешь!

— Знаете, ведь кабачки тётушки Марж способны творить чудеса! — проговорила Тамара достаточно громко, чтобы окружающие зеваки услышали. — Только тс-с-с-с! — Она сделала вид, что сама испугалась своей болтливости.

— Да-да! — скептически фыркнул Владан-Чурбан. — Кабачки у вас чудеса вытворяют, а тыквы — вообще в сказки просятся!

— Конечно! Я из них кареты делала! — возмущённо вмешалась в диалог старушка.

Господин вирник недовольно скуксился, однако не возразил. То ли предмет обсуждения был неподъёмным — в смысле, все знали, что бабулька по нему ку-ку, тему старались лишний раз не поднимать и разговоры по ней не поддерживать, то ли превращение кареты в тыкву таки имело место быть.

Хотелось бы, чтоб второе.

— Видите! — поддержала Тома и заметила, как притихли люди вокруг. Это хорошо. Нет лучшей рекламы, чем сарафанное радио. Особенно если радио и прочие масс-медиа ещё не изобретены. — В общем, чудесные кабачки у тётушки Марж! Если заклинание нужное знать, — добавила она, покачав пальцем.

А то вдруг особо предприимчивые жители Любавиц к утру их от избытка кабачков избавят? Вирник-то — мужик на вид грозный, да кто знает, насколько его боятся? Бабулька вон ворует людей из чужих миров как здрасте. А тут какие-то кабачки…

Глава 4

Магипуляции

— Томочка, а про какие такие волшебные кабачки ты говорила господину Владану? — тихонько спросила бабулька, когда полная энергии Тамара тащила её домой.

— Про ваши. Тётушка, — Тома встала среди дороги и повернулась к собеседнице, — я понять не могу: вы их продать хотите или как?

— Но ведь нельзя же людей обманывать, — встревоженно покачала головой старушка.

— Я никого не собираюсь обманывать. Только скажите честно, тётушка, палочка действительно волшебная?

— Конечно! — бабулька выглядела оскорблённой.

— Замечательно! — Тамара потащила бабульку домой. — А вы можете показать мне пару заклинаний?

— Могу! — сразу согласилась та. — Их у меня много! — Тома облегчённо выдохнула. — Целый шкаф!

— Шкаф⁈ — Тома вновь затормозила.

— Д-д-да… — потеряла запал тётушка Марж.

— Так вы сами ими пользовались когда-нибудь⁈

— Конечно! Только забыла я уже всё! — напомнила она, будто это у Тамары были проблемы с памятью.

— Точно. Ладно, — решила Тома. — Будем брать шкаф штурмом!

Шкаф оказался такой, что штурм бы не помог.

Только осада.

Длительная осада.

Это был тот самый шкаф на чердаке, до которого вчера у Тамары не дошли ни руки, ни ноги. Заклинания были записаны на отдельных листочках. Когда-то они, возможно, были собраны в книгу. Или тетрадку. На худой конец, папку. И, видимо, не в одну. А теперь всё это лежало вперемешку. Ворохом.

Радовало одно: тот, кто всё это писал, был достаточно