Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

некоторых из этих растений и семена представляют различия в форме и строении поверхности. Эти различия иногда приписывались давлению листочков обвертки на цветки или взаимному давлению цветков, и форма семян в лучевых цветках сложноцветных до некоторой степени оправдывает это объяснение. Но у зонтичных, как сообщает мне Гукер, далеко не те виды, которые представляют наиболее скученные соцветия, отличаются наибольшим различием между наружными и внутренними цветами. Можно бы подумать, что развитие лучевых лепестков, отвлекая питательные вещества у органов воспроизведения, вызывает их недоразвитие; но это едва ли единственная причина, так как у многих сложноцветных семена наружных и внутренних цветков различаются между собой, несмотря на отсутствие различия в венчиках. Может быть, эти различия находятся в связи с различием в притоке питательных веществ к срединным и краевым цветкам: мы знаем, по крайней мере, что у растений с неправильными цветами цветки, находящиеся на верхушке цветочной оси, наиболее часто представляют явление пелоризации, т. е. ненормального возвращения к правильной форме. Могу привести в качестве примера и поразительного случая соотношения, что у многих пеларгоний два верхних лепестка у срединного цветка в соцветии нередко теряют свои темные пятна и в этих случаях прилегающий нектарник остается совершенно неразвитым; таким образом, срединный цветок оказывается пелорическим, или правильным. Когда же темное пятно отсутствует у одного только лепестка, нектарник не уничтожается вполне, а только значительно укорачивается.

По отношению к развитию венчика весьма вероятно предположение Шпренгеля, что лучевые цветы служат для привлечения насекомых, посещение которых крайне выгодно или даже необходимо для оплодотворения этих растений; а если так, то естественный отбор мог проявить здесь свое действие. Но по отношению к семенам представляется невозможным, чтобы различия в их форме, не всегда находящиеся в соотношении с какими-нибудь различиями в венчиках, могли быть каким-нибудь образом полезны. И однако, у зонтичных эти различия представляются столь очевидно важными – краевые цветы дают иногда семена с прямым белком (Orthospermeae), а срединные – с согнутым (Coelospermeae), – что де Кандоль положил эти признаки в основу своих главных подразделений в этом порядке. Отсюда вытекает, что различия, признаваемые систематиками за весьма важные, могут зависеть исключительно от законов изменчивости и корреляции, не представляя, насколько мы можем о том судить, ни малейшей пользы.

Мы можем нередко ошибочно приписать корреляционной изменчивости особенности строения, общие целым группам видов, в действительности просто обязанные своим происхождением наследственности. Какой-нибудь отдаленный предок мог приобрести в силу естественного отбора какое-нибудь изменение в своем строении, а затем, через тысячи поколений, другое, совершенно независимое от первого; эти изменения, будучи переданы целой группе потомков с различным образом жизни, представлялись бы нам как бы находящимися в необходимом соотношении. Некоторые другие соотношения, по-видимому, могут происходить только от воздействий, исключительно свойственных естественному отбору. Так, например, Альфонс де Кандоль показал, что семена, снабженные летучками, никогда не встречаются в нерастрескивающихся плодах; я бы объяснил это правило, исходя из того, что естественный отбор не мог бы вызвать постепенного образования крылатых семян, если бы коробочки не раскрывались; только в этом случае семена, которые лучше подхватывались ветром, могли бы получить преимущества перед другими, менее приспособленными к широкому распространению.

Компенсация и экономия роста

Жоффруа-старший и Гёте почти одновременно провозгласили свой закон возмещения или уравновешивания роста, который Гёте выразил так: «Для того чтобы расщедриться в одном направлении, природа вынуждена скупиться в другом». Я полагаю, что это в известном смысле применяется и к нашим домашним породам; если питательные соки притекают в избытке к одному органу, они редко притекают – во всяком случае, в избытке – к другому органу: трудно добиться, чтобы корова давала много молока и в то же время легко жирела. Одни и те же разновидности капусты не дают обильной и питательной листвы и обильного сбора дающих масло семян. Когда в наших плодах семена атрофируются, плоды выигрывают в величине и качестве. У наших куриных пород большой хохол перьев на голове всегда сопровождается уменьшением гребня, а пучок перьев на подбородке – уменьшением сережки. По отношению к видам, находящимся в естественном состоянии, едва ли можно отстаивать всеобщность этого закона; но многие тщательные наблюдатели, преимущественно ботаники, считают его за истину. Я все же не стану приводить здесь примеров, так как почти не вижу возможности различить два явления: с одной стороны, последствия значительного развития органа в силу естественного отбора и недоразвития другого, соседнего органа по той же причине или благодаря неупражнению; а с другой стороны, такие же последствия отведения питательного материала от одного органа благодаря усиленному росту другого, с ним смежного.

Я подозреваю, что некоторые из выдвигавшихся случаев компенсации, а равно и некоторые другие факты могут быть подведены под более широкое начало, именно стремление естественного отбора постоянно соблюдать экономию по отношению ко всем частям организации. Если при изменившихся жизненных условиях орган, прежде полезный, становится менее полезным, то естественный отбор будет благоприятствовать его сокращению, так как для особей будет выгодно не тратить питательного материала на построение бесполезной части. Только с этой точки зрения могу я себе объяснить факт, крайне меня поразивший при изучении усоногих раков (Girripedia), и многие ему аналогичные, а именно что, когда один усоногий рак паразитирует в теле другого и находит себе таким образом защиту, он теряет вполне или отчасти свою скорлупу или раковину. Это мы замечаем у самца Ibla и в поразительной форме у Proteolepas. Раковина у всех остальных усоногих состоит из трех крайне важных передних сегментов головы, развитых до громадных размеров и снабженных сильными мускулами и нервами. Но у паразитирующего и потому защищенного Proteolepas вся передняя часть головы выродилась в ничтожный зачаток, прикрепленный к основанию хватательных антенн. Понятно, что возможность обходиться без большого и сложного органа, оказавшегося излишним, представляла бы решительную выгоду для каждого последующего индивидуума этого вида, так как в борьбе за жизнь, которой подвергается всякое животное, каждое из них имело бы тем более шансов сохранить свое существование, чем менее была бы у него бесполезная трата питательного вещества.

Таким образом, я полагаю, естественный отбор с течением времени будет стремиться сокращать любую часть организации, как только она, в силу изменившегося образа жизни, сделается излишней, без того, чтобы какая-нибудь другая часть получала соответственное увеличенное развитие. И наоборот, естественный отбор может вызвать значительное развитие какого-нибудь органа, не нуждаясь, ради обязательной компенсации, в сокращении какой-нибудь смежной с ним части.

Части, многократно повторяющиеся, зачаточные и низкоорганизованные, изменчивы

По-видимому, до́лжно признать за правило, как это заметил Исидор Жоффруа Сент-Илер, что как у видов, так и у разновидностей число органов, многократно повторяющихся