Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

у той же особи (например, позвонки у змей, тычинки в полиандрических цветках), оказывается изменчивым; напротив, если тот же орган или та же часть являются в меньшем числе, то это число оказывается более постоянным. Тот же ученый, а после него некоторые ботаники замечали, что многократно повторяющиеся части изменчивы и в своем строении. Так как «вегетативное повторение», если воспользоваться здесь этим выражением проф. Оуэна, представляется признаком более низкой организации, то высказанные только что положения совпадут с более широко распространенным мнением натуралистов, что существа, стоящие на низких ступенях организации, более изменчивы, чем организмы более высокоорганизованные. Я полагаю, что под низшей ступенью организации здесь разумеют меньшую ступень специализации отдельных отправлений; а пока одна часть выполняет отдельную работу, мы можем себе объяснить, почему она сохраняет свою изменчивость, т. е. почему естественный отбор не устраняет всякое небольшое уклонение, как это делается в том случае, когда известная часть выполняет одно специальное отправление. На том же основании нож, которым режут всевозможные предметы, может быть почти любой формы, тогда как инструмент, предназначенный для известной только работы, должен иметь вполне определенную форму. Естественный отбор – этого никогда не следует забывать – действует только на пользу данного существа и через посредство этой пользы.

Части неразвитые (рудиментарные), по всеобщему признанию, крайне изменчивы. К этому предмету нам еще придется возвратиться; здесь я только замечу, что их изменчивость, по-видимому, происходит от их бесполезности, вследствие чего естественный отбор не мог ограничивать этого стремления к уклонениям.

Часть, чрезмерно или исключительным образом развитая у какого-нибудь вида в сравнении с теми же частями сродных видов, обнаруживает наклонность к сильной изменчивости

Несколько лет тому назад я был поражен одним замечанием в этом смысле, сделанным м-ром Уотергаузом. По-видимому, и проф. Оуэн пришел к сходному заключению. Но мне представляется почти безнадежной попытка убедить кого-нибудь в несомненности этого положения, не приведя ряда фактов, мною собранных и которые, конечно, не могут быть здесь приведены. Я только могу высказать здесь свое убеждение в том, что это правило находит себе самое широкое применение. Я очень хорошо сознаю возможность нескольких источников ошибок, но надеюсь, что принял их во внимание. Прежде всего до́лжно особенно обратить внимание на то обстоятельство, что правило это ни в каком случае не относится к органам, как бы необычайно они ни были развиты, если только обладающие ими вид или виды не отличаются этим от многих других, ближайших к ним видов. Таким образом, крыло летучей мыши – образование, крайне ненормальное для всего класса млекопитающих; к нему правило это не может быть применено, так как вся группа летучих мышей обладает крыльями; оно было бы применимо только в том случае, если бы один какой-нибудь вид имел крылья, необыкновенным образом развитые в сравнении с остальными видами того же рода. Правило особенно строго применимо ко вторичным половым признакам, когда они проявляются каким-нибудь необычайным образом. Термин «вторичные половые признаки» применяется Гунтером (Hunter) к тем признакам, которые принадлежат только особям одного пола, хотя не имеют непосредственного отношения к самому акту воспроизведения. Правило применимо к самцам и к самкам, но к последним в меньшей степени, так как они реже представляют выдающиеся вторичные половые признаки. Причина, почему это правило так строго применимо ко вторичным половым признакам, может быть, заключается в том, что признаки эти отличаются значительной изменчивостью независимо от того, представляются ли они исключительно развитыми или нет. В этом факте, я полагаю, едва ли можно сомневаться. Но что наше правило не ограничивается только вторичными половыми признаками, ясно обнаруживается из примера гермафродитных усоногих; изучая это семейство, я специально имел в виду это замечание Уотергауза и вполне убежден, что правило это почти всегда оправдывается. В другом сочинении я приведу список наиболее замечательных случаев, а здесь ограничусь одним примером, поясняющим правило в его самом широком применении. Кроющие створки сидячих усоногих (Cirripedia морских скал), крайне важные в полном смысле этого слова части их организации, очень мало отличаются даже в различных родах; но у некоторых видов рода Pyrgoma эти створки представляют разнообразие в изумительных размерах; гомологические створки у различных видов оказываются совершенно различными по своей форме. Степень различия у особей того же вида так велика, что, не впадая в преувеличение, можно сказать: разновидности того же вида представляют различия в строении этих важных органов более глубокие, чем существующие между видами, принадлежащими к различным родам.

Так как у птиц особи того же вида, живущие в той же стране, различаются весьма мало, то я обратил на них особое внимание, и правило, конечно, оправдывается в применении и к этому классу. Я не мог убедиться, применимо ли это правило к растениям, и это, конечно, значительно потрясло бы мою веру в его истинность, если бы только значительные размеры общей наклонности растений к изменчивости не делали особенно затруднительной оценку степени их относительной изменчивости.

Когда мы видим, что какой-нибудь орган или часть растения развиты у известного вида исключительным образом или в необычайной степени, естественно предположить, что они представляют важное значение для вида. И тем не менее именно в этих случаях они отличаются особенно резко выраженной наклонностью к изменчивости. Но почему бы так? Исходя из предположения, что каждый вид со всеми своими частями создан независимо от других, я не вижу возможности найти объяснение. Но, предположив, что группы видов происходят от других видов и были изменены путем естественного отбора, мне кажется, можно пролить некоторый свет на этот вопрос. Прежде всего позвольте мне сделать несколько предварительных замечаний. Если у наших домашних животных одна какая-нибудь часть организма или все животное будет находиться в пренебрежении и отбор не будет к ним применяться, то эта часть (как, например, гребень у доркингских кур) или вся порода утратит свою однородность и, можно сказать, начнет вырождаться. В зачаточных органах и тех, которые недостаточно специализировались, недостаточно приспособились к какой-нибудь определенной цели, а может быть, и в группах полиморфных мы видим параллельный этому случай, так как здесь естественный отбор или не мог обнаружиться, или просто не обнаружился во всей своей силе, оставив организацию в каком-то колеблющемся состоянии. Но нас здесь ближе касается другой пункт, именно тот, что и особенности, подвергающиеся в организации наших домашних животных наиболее быстрой перемене под влиянием постоянного отбора, также обнаруживают крайнюю податливость к изменению. Сравните особей одной и той же породы голубей, и вы будете поражены громадными размерами изменчивости в клювах турманов, в клювах и сережках гончего голубя, в общем облике и хвосте трубастого голубя и т. д., т. е. именно тех