Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

любого четвероногого. Мы можем предположить, что предок страуса походил образом жизни на драхву и что по мере увеличения роста и веса его тела в ряду поколений, следовавших одно за другим, его ноги упражнялись все более и более, а крылья все менее, пока наконец не стали окончательно непригодными для полета.

Керби заметил (и я могу подтвердить его наблюдение), что ступни передних конечностей многих самцов у питающихся навозом жуков часто обломаны. Он просмотрел семнадцать экземпляров в своей коллекции, и ни у одного не оказалось и следов этой части ног. У жука Onites apelles ступни так постоянно отсутствуют, что в описаниях этого жука он значится лишенным этих частей. В некоторых других родах они находятся в зачаточном состоянии. У священного жука египтян (Ateuchus) они отсутствуют вполне. Пока еще нет решительного свидетельства в подтверждение наследственной передачи случайных повреждений, но поразительные случаи, наблюденные Браун-Секаром над морскими свинками, наследственной передачи последствий, вызванных операцией, должны побудить нас быть осторожными и в отрицании возможности этого факта. Во всяком случае, безопаснее рассматривать полное отсутствие ступни у Ateuchus и ее недоразвитие у других родов не как случаи наследственных повреждений, но как последствия продолжительного отсутствия упражнения. Так как очень много навозных жуков мы находим с обломанными ступнями, то эта потеря должна случаться рано в их жизни, а это указывает на то, что эти органы не могут иметь большого значения, следовательно, и не могут подвергаться значительному упражнению.

В иных случаях мы легко можем приписать упражнению и неупражнению такие видоизменения в строении, которые исключительно или главным образом вызваны отбором. М-р Уолластон открыл замечательный факт, что из 550 видов жуков (теперь их известно уже более), живущих на Мадере, 200 настолько лишены крыльев, что не могут вовсе летать; из 29 туземных родов не менее как в 23 все виды находятся в этих условиях. Ряд фактов, а именно: что во многих странах света жуки заносятся в море и погибают; что, по наблюдениям Уолластона, жуки на Мадере прячутся, пока ветер не уляжется и солнце не засияет; что относительная численность бескрылых насекомых еще значительнее на острове Дезертас, более открытом для ветров, чем Мадера, и в особенности тот необычайный факт, на котором особенно сильно настаивает Уолластон; что известные группы жуков, которые, безусловно, нуждаются в своих крыльях и многочисленны в других странах, почти отсутствуют на Мадере, – все эти соображения заставляют меня предполагать, что бескрылое состояние столь многочисленных мадерских жуков зависит главным образом от естественного отбора, быть может, в сочетании с отсутствием упражнения. Потому что в каждом последующем поколении этих жуков каждая особь, менее летавшая в силу ли хотя бы ничтожного недоразвития крыльев, в силу ли более ленивых привычек, имела более шансов на выживание, так как менее подвергалась опасности быть занесенной в море; а с другой стороны, те жуки, которые охотнее пускались летать, чаще заносились в море и погибали.

Но те насекомые на Мадере, которые кормятся, не ползая по земле, а подобно жукам и бабочкам, питающимся цветами, вынуждены пускать в дело свои крылья для добывания пропитания, как полагает Уолластон, имеют крылья не только уменьшенные, но даже увеличенные. Это совершенно совместимо с действием естественного отбора. Потому что при первом появлении на острове какого-нибудь насекомого, стремление естественного отбора к уменьшению или к увеличению его крыльев должно было зависеть от того, спасалась ли бо́льшая часть особей, успешно борясь против ветра или уклоняясь от этой борьбы и мало или вовсе не летая. Так было бы и с матросами разбившегося близ берега корабля: для хороших пловцов было бы выгодно выплыть подалее, а для плохих – лучше вовсе не пытаться плавать, а держаться за обломки корабля.

Глаза у кротов и некоторых зарывающихся в землю грызунов по своим размерам представляются зачаточными и в некоторых случаях совершенно покрыты кожей и шерстью. Это состояние их глаз, по всей вероятности, зависит от постепенного вырождения вследствие отсутствия в упражнении, может быть, при содействии естественного отбора. В Южной Америке один зарывающийся в землю грызун – тукотуко (Gtenomis) – имеет образ жизни еще более подземный, чем наш крот, и один испанец, часто их ловивший, рассказывал мне, что они нередко бывают слепы. Один, которого я держал несколько времени живым, был действительно слеп, и, как показало вскрытие, причиной тому было воспаление мигательной перепонки. Так как частое воспаление глаз должно быть вредно каждому животному и так как глаза не нужны животному с подземным образом жизни, то их уменьшение, сопровождаемое сближением век и обрастанием их шерстью, может быть только полезным; а в таком случае естественный отбор будет, конечно, содействовать последствиям неупражнения.

Некоторые из примечательных птиц Новой Зеландии. На переднем плане – нелетающие птицы: совиный попугай, или какапо (Stringops habroptilus); за ним – пастушки (Notornis mantelli); справа – киви (Apteryx australis). В небе – кривоклювые ржанки (Anarhynchus frontalis). Илл. из книги Альфреда Рассела Уоллеса «Географическое распространение животных» (1876)

Известно, что многие животные, принадлежащие к самым различным классам и живущие в подземных пещерах Карниолии и Кентукки, слепы. У некоторых ракообразных стебелек глаза сохранился, но самый глаз исчез: штатив телескопа сохранился, но телескопа с его стеклами уже не существует. Так как трудно представить себе, чтобы глаза, хотя бы и бесполезные, могли оказаться так или иначе вредными для организмов, живущих в темноте, то их потерю следует приписать отсутствию упражнения. У одного из этих слепых животных, именно у пещерных крыс (Neotoma), пара которых была поймана проф. Силлиманом на расстоянии полумили от входа в пещеру и, следовательно, не в самом ее глубоком месте, глаза были блестящие и значительной величины. Эти животные, как сообщает мне проф. Силлиман, когда их подвергли, в течение примерно одного месяца, действию постоянно усиливаемого света, начали смутно различать предметы.

Трудно вообразить более сходные жизненные условия, чем те, которые представляются глубокими известковыми пещерами при почти одинаковом климате; так что, согласно старому воззрению, по которому слепые животные были отдельно созданы для американских и европейских пещер, можно было бы ожидать, что их организация и систематическое сродство окажутся близко между собой сходными. Это, очевидно, не оправдывается, если сравнить обе фауны в их совокупности. Шиедте замечает по отношению к одним только насекомым: «Мы, следовательно, должны видеть в этом явлении, взятом в целости, нечто исключительно местное, а в сходстве, обнаруживаемом между небольшим числом форм из Мамонтовой пещеры (Кентукки) и из пещер Каринтпи, можем усматривать только простое выражение той аналогии, которая вообще существует между фауной Европы и Северной Америки». С моей точки зрения, американские животные, обладавшие обычной остротой