Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

на основании сведений, сообщенных мне м-ром Эдуардсом, что у английской скаковой лошади спинная полоса более обыкновенна у жеребенка, чем у взрослой лошади. Я также сам недавно получил жеребенка от гнедой кобылы (происшедшей от туркменского жеребца и фламандской кобылы) и гнедого английского скакового жеребца; когда этому жеребенку было около недели, он имел на задней части туловища и на лбу многочисленные узкие темные полосы, как у зебры, и обнаруживал слабую полосатость ног; но вскоре все эти полосы совершенно исчезли. Не вдаваясь в дальнейшие подробности, скажу только, что я собрал факты относительно полос на плечах и на ногах у самых разнообразных пород и в разных странах от Британии до Восточного Китая и от Норвегии на севере до Малайского архипелага на юге. Во всех странах эти полосы встречаются всего чаще у соловых, солово-мышатых; под этим термином соловых подразумевается довольно широкий простор мастей от черно-бурого и до сливочного цвета.

Я очень хорошо знаю, что полковник Гамильтон Смит, писавший по этому вопросу, полагает, что различные породы лошадей произошли от нескольких первобытных видов, один из которых, соловый, был полосат, и что описанные особенности происходят от древних скрещиваний с этой соловой породой. Но это воззрение может быть смело отвергнуто, так как в высшей степени невероятно, чтобы тяжелая бельгийская (ломовая), валлийский пони, норвежская лошадь, тощая каттиворская порода, обитающие в самых отдаленных краях света, – все были скрещены с одной предполагаемой первобытной породой.

Теперь обратимся к результатам скрещивания различных видов лошадиного рода. Роллен утверждает, что обыкновенный мул от помеси осла и лошади особенно часто обнаруживает полосы на ногах; по м-ру Госсе, в некоторых частях Соединенных Штатов около девяти мулов из десяти имеют полосатые ноги. Я однажды видел мула, у которого были такие полосатые ноги, что его можно было бы принять за помесь с зеброй, а М. Мартин в своем превосходном сочинении о лошади приводит изображение подобного мула. На четырех раскрашенных рисунках гибридов между ослом и зеброй, которые я видел, ноги были не так резко полосаты, как остальные части тела, а на одном из них была двойная плечевая полоса. В знаменитом опыте лорда Мортона не только гибрид от караковой кобылы и жеребца-квагги, но и чистокровный жеребенок, полученный вслед за тем от той же кобылы и черного арабского жеребца, имели еще более резкие полосы на ногах, чем даже чистокровная квагга. Наконец – и это также крайне замечательный случай – д-р Грей приводит изображение гибрида между ослом и джигетаем (а он сообщает мне, что ему известен и второй такой же случай). Несмотря на то что осел только иногда имеет полосы на ногах, а джигетай их никогда не имеет и даже не имеет ни одной плечевой полосы, получившийся гибрид имел все четыре ноги полосатые, а на плечах три короткие полосы, как у соловых девонширских или валлийских пони, и даже имел несколько нащечных полос, как у зебры. По поводу этого последнего факта я был так убежден в том, что никакая даже полоска в окраске не может быть результатом так называемого случая, что на основании нащечных полос у этого гибрида осла и джигетая обратился с вопросом к полковнику Пулю, желая узнать, не встречаются ли они и у каттиворской породы лошадей, столь выдающейся своею полосатостью, и получил, как мы видели ранее, положительный ответ.

Что же скажем мы об этих различных фактах? Мы видим несколько самостоятельных видов лошадиного рода, у которых путем простой изменчивости ноги становятся полосатыми, как у зебры, или плечи, как у осла. У лошади мы видим эту наклонность особенно сильно выраженной, когда масть ее приближается к соловой – той именно, которая ближе подходит к масти других видов этого рода. Появление полос не сопровождается никакими изменениями в форме или каких иных признаках. Эта наклонность к проявлению полосатости особенно сильно обнаруживается при скрещивании некоторых из наиболее различных между собой видов. Припомним пример различных пород голубей: они происходят от одного голубя (включая сюда два или три подвида или географические породы) сизой окраски с известными полосами и отметинами; и каждый раз, когда любая порода вследствие изменчивости приобретает сизую окраску, неизменно вместе с ней появляются и эти полосы и отметины, но без какого-нибудь одновременного изменения формы или других признаков. Когда самые старые и постоянные породы различной окраски скрещиваются между собой, в гибридах обнаруживается сильная наклонность к сизой окраске, полосам и отметинам. Я уже высказал мнение, что самой вероятной представляется гипотеза, объясняющая проявление очень древних признаков присутствием в молодом возрасте каждого поколения стремления воспроизводить эти давно утраченные признаки – стремления, по неизвестным причинам порой осиливающего. А теперь мы видим, что в нескольких видах лошадиного рода полосы проявляются и яснее, и чаще у молодых животных, чем у старых. Назовите породы голубей, в некоторых случаях сохранившие свое постоянство в течение столетий, назовите их видами, и не представит ли нам этот случай полного параллелизма с тем, что мы наблюдаем у видов лошадиного рода! Что касается меня, то я с уверенностью заглядываю в даль прошлого, от которого нас отделяют тысячи и тысячи поколений, и вижу там животное полосатое, как зебра, но в других отношениях, может быть совершенно иначе построенное и оказавшееся общим предком нашей домашней лошади (безразлично, происходит ли она от одной или нескольких диких форм), осла-джигетая, квагги и зебры.

Породы лошадей. Иллюстрация из энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, 1890–1907

Но тот, кто верит, что каждый лошадиный вид был создан независимо от остальных, будет, вероятно, утверждать, что каждый вид был создан с наклонностью изменяться, в природном ли или в прирученном состоянии, в одном определенном направлении, так, чтобы становиться полосатым подобно другим видам этого рода, и далее, что каждый вид был создан с сильным стремлением при скрещивании с видами, живущими на другом конце света, давать гибриды, напоминающие своей полосатостью не своих родителей, а другие виды того же рода. Допустить такой взгляд значило бы отказаться от действительной причины ради мнимой или, по крайней мере, неизвестной. Это значило бы видеть в божьей твари насмешку и обман; я так же легко согласился бы этому поверить, как и тем невежественным творцам древней космогонии, которые утверждали, что ископаемые раковины никогда не были живыми, а только созданы такими из камня, чтобы передразнивать раковины, живущие на берегу морском.

Общие выводы

Наше незнание по отношению к законам изменчивости глубоко. Ни в одном из ста случаев не в состоянии мы указать причину,