Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

Но когда какую-нибудь породу скрещивают с другой породой, полученные помеси сохраняют стремление возвращаться к признакам этой чужой породы, – некоторые утверждают, до двенадцатого и даже до двадцатого поколения. После двенадцати поколений доля крови, если позволительно употребить это ходячее выражение, одного потомка будет 1/20, и тем не менее, по общераспространенному мнению, этот остаток чужой крови выражается стремлением к возврату. В породе, которая никогда не подвергалась скрещиванию, но в которой оба родителя утратили какой-нибудь из признаков своего предка, эта способность воспроизводить утраченный признак в сильной ли или в слабой мере может, как мы говорили ранее, сохраниться в неопределенном ряде поколений, хотя мы обыкновенно наблюдаем обратное. Когда какой-нибудь признак, исчезнувший в известной породе, возникает вновь после длинного ряда поколений, самой вероятной гипотезой является не то представление, будто одна особь внезапно уродилась в предка, отделенного от нее какой-нибудь сотней поколений, а то представление, что в каждом последующем поколении этот признак таился в скрытом состоянии и только в силу неизвестных, благоприятных условий наконец проявился. Так, у индейского голубя (Barb), редко производящего сизые особи, весьма возможно, что в каждом поколении существует эта скрытая способность производить сизое оперение. С отвлеченной точки зрения невероятность передачи такого стремления в длинном ряде поколений не более велика, чем подобная же передача совершенно бесполезных и выродившихся зачаточных органов. А стремление производить подобные зачаточные органы нередко оказывается наследственным.

Так как все виды того же рода предполагаются происшедшими от одного общего предка, то естественно ожидать, что они будут порой изменяться аналогичным образом, так что разновидности двух или большего числа видов будут походить одна на другую, или разновидность одного вида будет походить в известных своих признаках на другой вид, который сам, на основании нашего воззрения, только более резко выраженная и постоянная разновидность. Но признаки, происходящие исключительно в силу аналогичных изменений, будут, по всей вероятности, несущественного свойства, потому что сохранение всех признаков, важных по отношению к отправлениям организма, будет ограждаться естественным отбором соответственно различному образу жизни видов. Наконец, далее можно ожидать, что виды того же рода будут порой обнаруживать возврат к давно утраченным признакам. Но так как нам неизвестны общие предки наших естественных групп, то мы не в состоянии различить признаков аналогичных от признаков возвратных. Если бы, например, мы не знали, что родоначальник наших голубиных пород, горный голубь, не имел ни оперенных ног, ни всхохлаченной головы, мы не могли бы сказать, представляют ли эти признаки у наших домашних пород признаки аналогичные или возвратные. Но мы, пожалуй, признали бы сизую окраску за случай возврата, так как значительное число отметин, связанных с этой окраской, делает маловероятным, чтобы они появились все вместе в силу простой вариации. Еще более привел бы нас к этому заключению тот факт, что сизая окраска и отметины так часто появляются при скрещивании пород с самой разнообразной окраской. Отсюда, хотя в природном состоянии обыкновенно будет оставаться под сомнением, имеем ли мы перед собой случай возврата к прежде существовавшим признакам или случай нового аналогичного изменения, тем не менее на основании нашей теории мы должны ожидать, что время от времени будут проявляться изменения, которые будут приближать признаки какого-нибудь вида к признакам других видов той же группы. И это, несомненно, так и есть.

Отличать изменчивые виды бывает трудно в значительной степени потому, что разновидности, так сказать, передразнивают другие виды того же рода. Также можно привести длинный список форм, являющихся средними между другими двумя формами, которые сами могли бы быть лишь с сомнением возведены на степень видов; а это доказывает – если только не признать все эти близкие между собой формы за результат отдельных творческих актов, – что, изменяясь, они приобретали признаки, сходные с признаками других форм. Лучшим доказательством аналогичных изменений служат части или органы, обычно отличающиеся постоянством своих признаков, но порой изменяющиеся таким образом, что в известной степени начинают походить на соответственную часть или орган в соседнем виде. Я собрал длинный список таких случаев; но здесь, как и ранее, я нахожусь в очень невыгодных условиях, не будучи в состоянии его привести. Могу только повторить, что такие случаи действительно существуют и представляются мне крайне замечательными.

Я приведу, однако, один любопытный и сложный случай – не потому, чтобы он касался важного признака, а потому, что он обнимает несколько видов, отчасти находящихся в природном состоянии, отчасти прирученных. Это почти наверное случай возврата. У осла иногда попадаются весьма ясные поперечные полосы на ногах, как на ногах зебры; утверждают, что они всего яснее видны у осленка, и, по наведенным справкам, я полагаю, что это верно. Полоса на плече иногда двойная и сильно колеблется как относительно длины, так и относительно формы. Известен случай белого осла, но не альбиноса, у которого не было ни плечевой, ни спинной полосы, а у ослов темной масти эти полосы иногда очень неявственны или совсем отсутствуют. У Палласова кулана встречалась двойная плечевая полоса. М-р Блит видел экземпляр джигетая (hemionus) с ясной плечевой полосой, хотя типически он ее не имеет; а полковник Пуль сообщил мне, что жеребята этого вида обыкновенно имеют полосатые ноги и неясную плечевую полосу. Квагга, испещренная полосами на туловище, совершенно подобно зебре, не имеет полос на ногах, но д-р Грей изобразил один экземпляр с ясными, напоминающими зебру полосами.

Что касается лошади, то я собрал в Англии факты касательно спинной полосы у лошадей самых разнообразных пород и всех мастей; поперечные полосы на ногах не редкость у соловых, у мышато-соловых и в одном случае замечены у караковой. Слабую плечевую полосу можно иногда наблюдать у соловых, и я видел однажды следы ее у гнедой лошади. Мой сын тщательно осмотрел и срисовал для меня одну соловую бельгийскую ломовую лошадь с двойной полосой на обоих плечах и полосами на ногах. Я сам видел солового девонширского пони, а другого маленького солового же валлийского пони знаю по тщательным описаниям – оба имели по три параллельные полосы на каждом плече.

В Северо-Западной Индии каттиворская порода лошадей так неизменно оказывается полосатой, что, как сообщил мне полковник Пуль, изучивший эту породу по поручению индийского правительства, лошадь без этих полос не считается чистокровной. На спине всегда находится полоса; ноги обыкновенно полосатые, а плечевые полосы, в числе двух или трех, также нередки; сверх того имеются полосы и на щеках. Полосы нередко всего явственнее у жеребенка, а у старых лошадей иногда совершенно исчезают. Полковник Пуль заметил, что каттиворские кобылы, как серые, так и гнедые, приносили полосатых жеребят, когда жеребились в первый раз. Я имею повод предполагать