Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

богатые особями, будут иметь более шансов на возникновение во всякий данный период благоприятных изменений, за которые может ухватиться естественный отбор. Таким образом, в жизненном состязании формы обыкновенные будут побивать и вытеснять формы, менее распространенные, так как эти последние медленнее изменяются и совершенствуются. Исходя из этого начала, я полагаю, мы и можем себе объяснить факт, изложенный во второй главе, что виды обыкновенные представляют, средним числом, более резкие разновидности, чем виды редкие. Поясню это примером. Положим, что где-нибудь содержат три разновидности овцы. Одна приспособлена к обширной горной стране, другая – к сравнительно узкой холмистой полосе, третья – к широкой равнине у подножия этих гор. Предположим далее, что местные жители с одинаковым вниманием и выдержкой заботятся об усовершенствовании этих пород посредством отбора. Большие шансы на успех будут на стороне более крупных владельцев горных и равнинных участков, чем на стороне владельцев малых участков в промежуточной холмистой полосе, а следовательно, усовершенствованные породы горная и степная скоро вытеснят менее усовершенствованную породу холмистой полосы. В результате окажется, что две более многочисленные породы придут в непосредственное соприкосновение и не будут более разделены промежуточной породой.

Подводя итог сказанному, я полагаю, что виды делаются чем-то обладающим вполне определенными границами и вообще никогда не представляют неразрешимого хаоса нечувствительно изменяющихся и сплетающихся звеньев по следующим причинам.

Во-первых, потому, что новые разновидности образуются весьма медленно, так как самый процесс изменчивости совершается с крайней медленностью, а естественный отбор ничего не может сделать, пока не проявятся благоприятные индивидуальные изменения или различия или пока в естественном строе данной страны не обнаружится места, которое могло бы быть занято с успехом одним или несколькими ее измененными обитателями. А эти новые места будут зависеть от медленных климатических изменений, от случайной иммиграции новых форм, а по всей вероятности, в еще более значительной мере от медленного изменения старых обитателей страны и взаимодействия между этими вновь образованными и старыми формами. Так что в какой-нибудь данной стране и в данное время мы можем ожидать только небольшое число видов, представляющих незначительные изменения в строении сколько-нибудь постоянного свойства; и это в действительности наблюдается.

Во-вторых, площади, теперь непрерывные, нередко, еще в недалеком прошлом, представляли разрозненные части, в которых многочисленные формы – особенно принадлежащие к классам, совокупляющимся для каждого рождения, ведущим бродячий образ жизни, – могли обособиться и достигнуть степени различия, достаточной для образования из них так называемых видов-представителей. В этом случае переходные формы между этими видами-представителями и их общим предком должны были существовать в каждой изолированной области, но процессом отбора эти соединительные звенья были заменены другими формами и уничтожены, так что не сохранились в живом состоянии.

В-третьих, когда две разновидности или большее их число были образованы в различных частях непрерывной площади, в промежуточной полосе могли, очень вероятно, образоваться и промежуточные разновидности, но их существование, вероятно, было скоропреходящее, потому что эти разновидности, по соображениям, уже указанным ранее (и заимствованным из наших сведений о современном распределении близких видов-представителей, а равно и признанных разновидностей), будут существовать в промежуточной полосе в меньшем числе, чем те разновидности, которые они связывают. Уже по одной этой причине промежуточные разновидности будут более подвержены случайному истреблению, а в дальнейшем процессе изменения, через посредство естественного отбора, будут побиты и заменены формами, которые они связуют, потому что эти последние благодаря большей их численности будут в целом представлять более изменений и, следовательно, будут еще более совершенствоваться отбором и приобретать еще новые преимущества.

И наконец, имея в виду изменения организмов не в то или иное время, а во времени вообще – если только моя теория верна, – мы должны допустить, что бесчисленные промежуточные разновидности, связывающие близкими звеньями все виды одной группы, когда-то, несомненно, существовали, но что самый процесс естественного отбора постоянно клонится к тому, чтобы, как уже не раз было объяснено, истреблять родоначальные формы и связующие с ними звенья. Следовательно, свидетельство об их прежнем существовании можно найти только между ископаемыми остатками, представляющими, как мы попытаемся показать в одной из будущих глав, только очень неполную отрывочную летопись.

О происхождении органических существ со своеобразными привычками и строением и о переходах между ними

Противниками тех воззрений, которых я держусь, нередко выдвигался вопрос, каким образом могло, например, сухопутное плотоядное животное превратиться в водяное, потому что как могло существовать это животное в своем переходном состоянии. Нетрудно было бы показать, что и теперь существуют плотоядные животные, представляющие все последовательные и близкие переходные формы между строго сухопутными и водяными. И так как каждое из них существует, выдерживая борьбу за жизнь, то очевидно, что они хорошо приспособлены к своему месту в природе. Посмотрите на североамериканскую Mustela vison, имеющую перепонки между пальцами и своим мехом, короткими ногами и формой хвоста напоминающую выдру. Летом это животное кормится рыбой, за которой ныряет под воду, а в течение долгой зимы покидает замерзшие воды и охотится, подобно другим хорькам, на мышей и других сухопутных животных. Если бы задающие этот вопрос догадались и спросили бы, каким образом насекомоядное четвероногое могло превратиться в летучую мышь, то на этот раз отвечать было бы мудренее. И все же я думаю, что эти затруднения не имеют большого веса.

И на этот раз, как и в других случаях, я снова нахожусь в невыгодном положении, так как из многочисленных поразительных примеров, мною собранных, могу привести здесь один или два, поясняющие переходы в образе жизни и организации близких между собой видов и разнообразие привычек у представителей того же вида, случайное или постоянное. Но мне кажется, что длинный ряд примеров может вполне сгладить затруднения в частных случаях, подобных, например, летучей мыши.

Густав Мютцель. Американская норка (Mustela vison)

Японская (малая) летяга (Pteromys momonga). Иллюстрация из «Fauna Japonica of Siebold», 1833

Посмотрите на семейство белок. Вы встретите здесь тончайшие переходы от животных с хвостами слегка сплюснутыми или от других, у которых, по замечанию сэра Д. Ричардсона, задняя половина тела слегка расширена и кожа на боках слегка мешковата, к настоящим, так называемым летающим белкам. А у летающих белок конечности между собой и даже с основанием хвоста связаны широкой перепонкой, служащей парашютом и позволяющей им скользить по воздуху от дерева до дерева на поразительные расстояния. Едва ли можно сомневаться в том, что каждая особенность строения приносит пользу каждой белке в ее естественной обстановке, помогая ей спасаться от хищных зверей и птиц и более быстро собирать