Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

Способы перехода

Если бы возможно было доказать, что существует сложный орган, который не мог образоваться путем многочисленных, последовательных, слабых изменений, моя теория окончательно рушилась бы. Но я не могу отыскать такого случая. Без сомнения, существуют многочисленные органы, по отношению к которым мы не знаем переходных ступеней, в особенности если мы остановим внимание на крайне изолированных видах, вокруг которых, на основании моей теории, происходило значительное вымирание. Или если мы остановимся на органе, общем для всех представителей целого класса, то очутимся в таком же положении, так как орган должен был образоваться в тот отдаленный период, после которого развились все многочисленные члены этого класса, и в поисках за ранними переходными формами пришлось бы восходить к крайне древней прародительской форме, уже давно исчезнувшей.

Мы должны с крайнею осторожностью приходить к заключению, что тот или другой орган не мог образоваться посредством ряда нечувствительных переходов. Можно было бы привести множество примеров органа, исполняющего у низших животных одновременно совершенно различные функции; так, например, у личинки стрекозы или у рыбы Cobites пищеприемный канал дышит, переваривает пищу и выделяет. У гидры все животное может быть вывернуто наружу, и наружная поверхность будет тогда переваривать пищу, а желудок будет дышать. В таких случаях естественный отбор, если бы это было выгодно, мог бы специализировать части или органы, исполнявшие несколько функций, приспособляя их к одной какой-нибудь функции, и таким образом нечувствительными ступенями глубоко изменил бы их строение. Известно много растений, производящих одновременно различные цветы; если бы эти растения стали производить цветы одной формы, то в результате получилось бы глубокое изменение в признаках вида, осуществленное сравнительно внезапно. Тем не менее вероятно, что оба эти сорта цветов, встречающиеся на одном растении, первоначально дифференцировались путем постепенных нечувствительных переходов, которые в некоторых многочисленных случаях можно проследить и теперь.

Далее, два различных органа или тот же самый орган в двух очень различных формах могут исполнять у той же особи одно и то же отправление, и это представляет крайне важный способ перехода. Остановимся на одном примере: существуют рыбы, дышащие посредством жабр воздухом, растворенным в воде, и в то же время воздухом от плавательных пузырей, причем этот орган снабжен перегородками, крайне богатыми сосудами, и воздушным проходом (ductus pneumaticus), доставляющим воздух. Приведем другой пример из растительного царства: ползущие растения подымаются тремя различными способами – взвиваясь спиралью, цепляясь своими чувствительными усиками или присасываясь своими воздушными корешками; эти три способа обыкновенно встречаются в различных группах, но некоторые немногочисленные виды представляют оба или даже все три способа соединенными у одной и той же особи. Во всех таких случаях один из органов может изменяться и совершенствоваться, так что приспособится один исполнять всю работу, но в течение самого процесса изменения будет пользоваться поддержкой другого. А затем этот второй орган может приспособиться к совершенно иному отправлению или окончательно исчезнуть.

Пример плавательного пузыря у рыб особенно хорош, так как наглядно обнаруживает в высшей степени важный факт, что орган, первоначально построенный для одного отправления, для поддержания плавающего тела, может быть приспособлен для совершенно другого отправления, именно для дыхания. Плавательный пузырь у некоторых рыб может также выработаться в добавочный аппарат слухового органа. Все физиологи допускают, что плавательный пузырь гомологичен или «идеально подобен» по положению и строению легким высших позвоночных животных, – отсюда нет повода сомневаться в том, что плавательный пузырь действительно превратился в легкие или орган, исключительно употребляемый для дыхания.

Сообразно с этим воззрением можно заключить, что все позвоночные животные с истинными легкими непосредственно происходят от древнего и неизвестного прототипа, который был снабжен аппаратом для поддержания его в плавучем положении, или плавательным пузырем. Таким образом, мы можем себе объяснить, как я это заключаю из интересного описания этих частей, данного Оуэном, тот странный факт, что каждый глоток нашей пищи или питья должен проходить над отверстием дыхательного горла, рискуя попасть в легкие, несмотря на прекрасное приспособление глотки. У высших позвоночных жабры окончательно исчезли, но у зародышей щели по бокам шеи и петлевидные извороты артерий все еще отмечают их прежнее положение. Немыслимо, чтобы вполне утраченные жабры были постепенно переработаны естественным отбором на какое-нибудь иное назначение: так, например, Ландуа показал, что крылья насекомых образовались из трахей. Таким образом, является весьма вероятным, что в этом обширном классе органы, когда-то служившие для дыхания, действительно превратились в органы летания.

При обсуждении вопроса о переходах между органами так важно не упускать из виду возможности превращения одного отправления в другое, что я приведу еще один пример в подтверждение этой возможности. Стебельчатые усоногие имеют две маленькие складки кожи (названные мной «яйценосной уздечкой»), служащие при посредстве липкого выделения для поддержки яиц до тех пор, пока молодые животные не вылупятся из них. Эти усоногие не имеют вовсе жабер, а вся поверхность их тела вместе с мешочком и маленькой уздечкой служит для дыхания. У Balanidae, или сидячих усоногих, с другой стороны, не существует этой яйценосной уздечки; яйца лежат свободно на дне мешка внутри тщательно закрытой раковины; но на том же месте, где помещается уздечка, у них встречается большая, сильно складчатая перепонка, свободно сообщающаяся с циркуляционными полостями мешка и всего тела и рассматриваемая всеми натуралистами как жабры. Я полагаю, никто не станет спорить, что яйценосная уздечка в одном семействе и жабры в другом строго между собой гомологичны; и в действительности эти органы нечувствительными ступенями переходят один в другой. Таким образом, нет повода сомневаться в том, что эти две маленькие складочки кожи, первоначально служившие как яйценосные уздечки и в то же время слегка участвовавшие в дыхании, постепенно, под влиянием естественного отбора, выработались в жабры, причем только увеличились в своих размерах и утратили свои липкие железки. Если бы все стебельчатые усоногие вымерли – а они в действительности подверглись истреблению более, чем сидячие, – кому пришло бы в голову, что жабры в этом последнем семействе возникли из органов, первоначально служивших только для того, чтобы препятствовать вымыванию яичек из мешка?

Существует и другой возможный способ перехода – это через ускорение или замедление периода воспроизведения. Проф. Коп и некоторые другие ученые в Соединенных Штатах в последнее время особенно на этом настаивают. Теперь известно, что некоторые животные могут воспроизводиться в очень раннем возрасте, даже прежде, чем они приобрели вполне свои признаки; если бы в каком-нибудь виде эта способность прочно установилась, то представляется вероятным, что они рано или поздно утратили бы свои высшие стадии развития, и в таком случае, особенно если бы личинки резко отличались