Борьба за крепости и складывание системы обороны на Северо-Западе России в царствование Петра I - Николай Равильевич Славнитский

приморской крепостью, в первые годы после его взятия постоянно подвергался угрозе нападения шведского флота, да и сухопутные шведские войска находились летом 1710 г. под самым Выборгом[990]. В начале сентября майор Юшков в 4 милях от Выборга столкнулся с передовым шведским отрядом[991].

28 сентября с шведских кораблей был высажен десант, напавший на русские караулы[992]. А 1 октября Выборг был блокирован корпусом Г. Любеккера и шведским флотом. О том, как развивались события, мы уже писали выше, здесь отметим лишь, что в рассматриваемый период стены Выборга старались еще укрепить.

В 1710–1725 гг. ограда крепости от бастиона Виктория до ворот Рынка, состоявшая из каменной стены, была разобрана и заменена земляным валом, частично с каменными, а частично с земляными эскарповыми стенами, причем вместо прежних выступов были сделаны бастионы с орильонами; кроме того, крепость со всех сторон была окружена палисадом. На фронте, обращенном к сухому пути, этот палисад был расположен у гребня прикрытого пути, а в остальных частях ограды, окруженных водами морского пролива и озера Соменовеси, был помещен в весьма близком расстоянии от подошвы эскарповых стен[993].

В целом Выборг, ставший российским форпостом в Финляндии, был неплохо оснащен артиллерией и мог в случае необходимости выдержать первый удар неприятельских войск.

В Кексгольме в 1712 г. насчитывалось 56 пушек, 6 мортир и 15 гаубиц[994]. В 1713 г. количество пушек увеличилось до 61 (однако ядра имелись не ко всем), количество мортир увеличилось до 22, а число гаубиц уменьшилось до 4[995]. Комендантом крепости был назначен Лутковский[996]. Но в 1713 г., после занятия русскими войсками при помощи флота южной части Финляндии, Кексгольм оказался в глубоком тылу. Правда, летом 1714 г. под Кексгольмом появилась небольшая шведская партия, однако она не стала предпринимать никаких активных действий[997].

Рижские укрепления все-таки пострадали в ходе осады, и их предполагалось подвергнуть небольшим перестройкам, в частности планировалось перестроить Питершанцы и заделать повреждения в цитадели; однако эти проекты не удалось осуществить, т. к. каменщиков в Риге и во всей Лифляндии не нашлось[998].

Одной из основных особенностей рижской крепости являлась некоторая двойственность управления данной территорией. Еще с середины XIV в. следует различать: собственно крепость, находившуюся в городском ведомстве, и укрепления замка, который последовательно занимали рыцарский, польский, шведский и русский гарнизоны[999]. Поэтому при капитуляции Риги в июле 1710 г. шведский гарнизон покинул ее, но остались все лифляндские офицеры и рядовые[1000].

4 июля 1710 г., когда капитулировал рижский гарнизон, был заключен договор с магистратом Риги, утвержденный Петром I[1001]. По этому договору, в Риге сохранялось аугсбургское вероисповедание. За городом сохранялись все прежние доходы и привилегии (это пошло еще с польских королей, затем было подтверждено шведскими монархами). Что до строения вала и до всей находящейся в городе артиллерии, «… чтобы все сие со служителями артиллерии и фортификации, с небольшою городскою пехотою осталось под управлением магистрата без всякой перемены».

Б.П. Шереметев согласился на это требование с тем условием, «чтоб магистрат крайнее предлагал радение, все показанное в сем пункте завсегда в таком состоянии содержать, дабы в нужном случае оное в действие употребить было можно». Кроме того, было оговорено, что город, по возможности, будет освобожден от постоев и контрибуций.

Надо сказать, что это разделение приводило к различным трениям, нередко вредившим делу. В частности, в феврале 1720 г. Петр I в письме к рижскому магистрату отмечал, что «от несогласия в делах. а особливо в строении и починке фортеции и в содержании гарнизона, артиллерии, оружейных дворов, амуниции и магазейнов, також артиллерийских и фортификации служителей и городской пехоты, происходят многие непорядки». В связи с этим царь подчеркнул, что все указанные дела руководители города должны «чинить по диспозиции генерала от инфантерии генерал-губернатора нашего князя Репнина»[1002].

В тот же день, когда сдался гарнизон Риги, Б. П. Шереметевым был также заключен договор с «шляхетством и земством княжества Лифлянского»[1003]. В этом договоре также сохранялось прежнее вероисповедание, все права и привилегии местного дворянства, а также все немецкие школы. Б.П. Шереметев согласился и с тем, чтобы во всех органах местного управления оставались «заслуженные персоны немецкой нации». Правда, оговаривалось, что это не касается шведов, которым разрешалось покинуть Прибалтику вместе с гарнизонами крепостей. Был и еще один пункт: «шляхетные маетности впредь никому, кроме лифляндских шляхтичей, покупать не вольно будет, и которые уже противно сему проданы, шляхтичам же выкупать».

Лифляндских жителей также волновало и присутствие на их территории российских войск: «земли и города лишнею милициею не отягощать, а особливо казаков и татаров хорошим порядком из земли поспешественно вывесть». Однако тут фельдмаршал занял жесткую позицию: «пока война имеется не можно полки вывесть», при этом пообещал, что казаков и татар будут вводить только в случае крайней необходимости.

9 июля 1710 г., т. е. спустя пять дней после сдачи крепости, была составлена «Ведомость орудиям, находящимся в городе Риге, на стенах, на раскатах и в цитадели». Скорее всего, все эти орудия были трофейными, хотя утверждать этого с полной уверенностью нельзя. По этой ведомости в Риге насчитывалось 83 медных пушки (из них 25 тяжелых 24, 18 и 12-фунтового калибра, 42 пушки от 10-до 4-фунтового калибра и 16 легких), 224 чугунных пушки (из них 61 тяжелая, 143 полевых и 18 легких), 65 мортир и 8 гаубиц; всего 380 орудий[1004]. Но количество орудий сильно колебалось: в 1712 г. в Риге было 607 пушек, 49 мортир и 6 гаубиц[1005], а к 1713 г. осталось 514 пушек (из них 511 являлись шведскими), а также 47 мортир, 6 гаубиц и 39 малых мортирцев[1006]. Следовательно, в период 17101713 гг. в Ригу доставлялись трофейные орудия.

В феврале 1711 г., при подготовке Прутского похода, полки, находящиеся в Риге и Лифляндии, были на случай диверсии шведов усилены 5459 рекрутами, а в Ригу было послано, кроме того, 8513 человек[1007]; однако эта мера оказалась ненужной: шведы не предпринимали попыток перейти в наступление.

В следующем году, по сведениям английского посланника Ч. Витворта, гарнизон Риги насчитывал около 2000 человек, и по его словам, собрать со всех окрестностей отсюда до Выборга в случае нечаянного нападения шведов из Карелии едва ли удалось бы тысяч шесть[1008]. Территория, которую требовалось прикрывать войскам, сосредоточенным в Риге, действительно была значительной, однако эта проблема, по сути дела, была решена после того, как корпус под командованием Ф. М. Апраксина занял Финляндию и угроза нападения оттуда отпала. Оставалась опасность с