Борьба за крепости и складывание системы обороны на Северо-Западе России в царствование Петра I - Николай Равильевич Славнитский

другой стороны, и ее обер-комендант Я. Полонский решал следующим образом: «.в Померании есть ведомость о обращении на море швецкого транспорта, который якобы намерен пристать в здешних краях и вступить в Курляндию чего ради велено иметь немалую острожность. Я како принадлежит исполнять по моей рабской должности весма тщуся и напредь сего по морскому берегу для опасения учреждены на кумоникацяих драгуны, который от Пернова до Динамондшанец, а от динаминта и до Митавы непрестанные имеют разъезды, а ныне и еще ради оного случая на комуникации более драгун употребить приказал и всемерно имеем превеликую острожность.»[1009].

В 1714 г. под Ригой периодически появлялись шведские каперы[1010], но и они не причинили серьезного беспокойства гарнизону крепости.

Практически сразу после сдачи рижского гарнизона это же пришлось сделать и гарнизону другой крепости – Дюнамюнде. Уже 7 июля Б.П. Шереметев приказал Я. В. Брюсу отправить к генерал-майору Буку (который должен был осаждать крепость) 2 полевых мортиры и 3 пушки 8-фунтовые[1011]. Количество орудий было небольшим, но его хватило – 8 августа гарнизон Дюнамюнде сдался. Таким образом, эта крепость была взята русскими войсками практически без сопротивления и не пострадала в ходе осады. Следовательно, больших работ по ее починке производить не пришлось.

В Дюнамюнде русским войскам досталась 181 пушка, в том числе 71 пушка 24, 18 и 12-фунтового калибра, 91 – калибром от 10 до 6 фунтов и 19 легких (калибром в 3 фунта и ниже), а также 6 мортир и 6 гаубиц, всего 193 орудия[1012]. Первоначально они, по-видимому, и составляли вооружение крепости. Но, скорее всего, вскоре туда стали доставлять новые орудия, ибо в 1712 г. здесь находилось 244 пушки, 8 мортир и 19 гаубиц, всего 271 орудие[1013]. Примерно то же количество сохранялось и в 1713 г.: 244 пушки, 7 мортир и 13 гаубиц. Следует заметить, что здесь трофейная артиллерия, как и в Риге, тоже доминировала: из 244 пушек 183 были шведского производства[1014].

В целом Рига и Дюнамюнде были хорошо оснащены артиллерией и являлись важными пунктам обороны страны.

14 августа 1710 г. Пернов сдался российским войскам практически без сопротивления. Для осады этой крепости был отправлен генерал-лейтенант Р.Х. Боур, которому фельдмаршал приказал выдать 7 пушек (3 12-фунтовые и 4 8-фунтовые). Но не известно, были ли они задействованы: Ю. Юль писал, что у Р. Х. Боура было всего несколько драгунских полков[1015], а Петр I в письме Ф. Ю. Ромодановскому отмечал, что Пернов взят бескровно[1016]. Не исключено, что там дело обошлось вообще без пушечных выстрелов.

5 шведских кораблей уже после взятия крепости русскими войсками, 16 августа 1710 г., подошли к Пернову и дали условный сигнал выстрелами из пушек. В ответ российские пушкари выпалили «шведский лозунг», после чего с кораблей на лодках были отправлены солдаты с провиантом, тут же оказавшиеся в русском плену[1017]. Атаковать укрепления Пернова шведы не решились и удалились от крепости.

12 августа генерал-поручик Р.Х. Боур подписал договор с комендантом Пернова[1018], где также подтверждались права и привилегии жителей этого города.

В Пернове было захвачено 184 пушки, в том числе 82 орудия 24, 18 и 12-фунтового калибра, 21 пушка калибром от 10 до 4 фунтов и 81 полевая (3-фунтовые и ниже), 68 мортир и 4 гаубицы[1019]. В январе 1711 г. в крепости насчитывалось уже 189 пушек, 12 мортир и 4 гаубицы[1020].

К 1713 г. число орудий увеличилось и составляло 207 пушек (к которым имелось 32985 ядер) и 17 мортир; причем здесь, как и в Риге, трофейная артиллерия явно доминировала: из русских орудий было добавлено только 7 мортир[1021].

С магистратом Ревеля тоже был заключен договор[1022], очень похожий на договор, заключенный с магистратом Риги: также гарантировалось сохранение евангелического вероисповедания, оставление самоуправления, в том числе и при сборе пошлин, неотягощение постоями и т. д. В него был внесен и пункт, в котором магистрат просил назначить в Ревель губернатора, хорошо знающего немецкий язык, и велел бы содержать немецкую канцелярию. Ответ Боура: «Понеже Ревель и княжество Эстляндия все в немецких жителях состоит, того ради справедливо есть, чтобы не токмо немецкий губернатор сею землею управлял, но чтоб и немецкая канцелярия сохранена была; и надеюся, что его царское величество, которого о сем особливо просить обещаю, сие всемилостивейше позволит».

Городская артиллерия, по этому договору, также оставалась в распоряжении городских властей. Правда, Петр I утвердил этот документ лишь в марте 1712 г.[1023], но часть артиллерии, по-видимому, находилась в подчинении магистрату.

В тот же день, 29 сентября, был заключен и договор с «шляхетством и земством герцогства Эстляндского», по которому также подтверждались все прежние права и привилегии[1024]. Подчеркивалось также, «чтобы в верхних, так и в нижних судах никаких иных судей, кроме существовавших поныне, а в канцелярии и других местах иного языка, кроме доселе употребляемого немецкого, введено не было». Оговаривалось также и то, что жители Нарвы также имеют право пользоваться теми же привилегиями и являются подсудными ревельским органам.

30 сентября жалованной грамотой городу Риге подтверждались все права и привилегии, оговоренные договором с Б. П. Шереметевым[1025], а 12 октября были утверждены (с небольшими поправками) договорные пункты с Лифляндским шляхетством и земством[1026].

Таким образом, в Прибалтике имперская политика строилась на основании принципов сохранения местного самоуправления, местных законов и учреждений, языка, верования, культуры[1027].

Первые ведомости российской артиллерии в Ревеле были составлены 6 октября 1710 г., т. е. спустя неделю после взятия крепости русскими войсками. Ведомостей было две. Одна описывала количество орудий в Ревеле, где указаны 232 пушки, 6 мортир и 4 гаубицы[1028]. Во второй ведомости было зафиксировано число орудий «возле города Ревеля в крепости в королевской думе»: 187 пушек, 16 мортир и 8 гаубиц[1029]. Таким образом, в октябре 1710 г. в Ревеле и возле него находилось 453 орудия, причем из 437 пушек 378 были трофейными. Руководителем ревельской артиллерии с 1711 г. являлся майор Гревс[1030].

Относительно численности ревельского гарнизона точных данных не имеется, можно только отметить, что в октябре 1710 г. в Ревеле было 6 драгунских полков (Киевский, Троицкий, Вятский, Невский, Новгородский и Ямбургский), в которых насчитывалось 3736 человек[1031], но были ли там еще пехотные полки, неизвестно. В июне 1711 г. в данный гарнизон было направлено 2 рекрутских полка, но на место прибыл только 1 полк[1032]. Комендантом Ревеля первоначально был полковник В. Н. Зотов,