Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

Первое обсуждение состоялось под председательством Жданова 8 августа 1947 года. Участники совещания пришли к общему выводу, что все проекты получились пока сыроватыми. Скажем, Юдин считал, что ни одни проект не говорил о том, как можно было обеспечить переход страны к коммунизму. В проекте Александрова говорилось, что страна уже через 5—10 лет будет в состоянии удовлетворить потребности советского населения в хлебе, мясе и молоке. Но это было чистой маниловщиной. А Поспелов утверждал другое – что очень скоро нам удастся ликвидировать разрыв между умственным и физическим трудом. И это также было нереально.

Много споров на комиссии возникло и по теоретическим вопросам. Александров считал, что в новой программе следовало обязательно показать те трудности, которые преодолел советский народ после Октябрьской революции. Он вообще полагал, что всю новую программу надо писать под углом зрения противоборства двух миров: социалистического и капиталистического.

В проекте Митина не нашли вопроса о формах собственности. Митин в ответ огрызался. По его мнению, все четыре проекта, с одной стороны, страдали излишней академичностью, а с другой – ни в одном ничего не говорилось о переходной стадии в развитии социализма.

Обмен колкостями продолжался и на следующем заседании комиссии Жданова, которое состоялось 12 августа.

Третье заседание прошло уже 15 августа. На нём Жданов сообщил о мнении Политбюро. «Ни один проект не приняли, – записал Суслов его слова. – <…> Проект надо разработать новый с учётом дискуссии. Работать совместно над одним проектом»[150].

Судя по всему, Жданов сделал тогда ставку на Шепилова. Именно ему было поручено возглавить группу по подготовке нового варианта программы. В архиве сохранилась его записка Вознесенскому, где сообщалось, что группа в составе Федосеева, Митина, Леонтьева и Шепилова подготовила последнюю редакцию проекта новой партийной программы[151]. Но и этой редакции хода не было дано. Почему?

Историк Владимир Кузнечевский в книге «Ленинградское дело: советские против русских» утверждал, что Сталина очень возмутило прожектёрство разработчиков программы. В одном из проектов утверждалось, что партия могла построить в нашей стране коммунизм в течение 25–30 лет, то есть к 1980 году. Но вождь в такие перспективы не верил. Сомнения у него вызвали и тезисы разработчиков о всенародных голосованиях и о правах местных советов.

Однако, думается, более всего Сталина насторожили исходившие от Жданова тезисы о месте и роли в Советском Союзе русского народа. Некоторые политики и историки сейчас утверждают, что Сталин после войны вновь начал гнобить русский народ, делая ставку на интернационализм. Но это – полная чушь. Скорее всего, Сталина тревожило другое. Он боялся, что развёртывание темы русского народа оттолкнет другие народы и в итоге приведет советскую империю к краху. Не поэтому ли вождь стал культивировать другое понятие: советский народ?

Возможно, Жданов многие эти нюансы не учитывал и в чём-то проявлял близорукость. Кстати, Сталин после заседания Политбюро распорядился все внесённые Ждановым материалы по разработке новой программы поместить в его личный архив и больше никому не выдавать. Не тогда ли ускорился процесс по удалению Жданова от руководства партией, который какое-то время сопровождался поисками новых кандидатов на роль второго человека?

Не устроил Сталина и проект нового устава. Его разработчики под давлением Жданова сделали акцент на усиление в противовес государственным органам власти роли партии. А вождь подумывал как раз о другом: о передаче большей части полномочий правительству.

Заморозка дальнейшей работы над новым уставом не отменила другой проблемы – регулирования приёма в партию. Дело в том, что с 1940 по 1947 год ее численность увеличилась в полтора раза. Рост партийных рядов, наверное, был вполне оправдан в войну. Кстати, Москва тогда не случайно отказалась от многих формальностей. От вступавших требовали рекомендации членов партии лишь с годичным партийным стажем. Делались и другие поблажки.

А что произошло после войны? Только за два года в партию приняли почти миллион человек. А какой от этого толк? В сводках с мест сообщалось, что во многих регионах партбилеты стали выдавать кому попало.

Уже после утверждения Суслова секретарём ЦК и начальником управления по проверке парторганов функционеры довели до него примечательную истории: «В Свердловской областной парторганизации секретарь парторганизации цеха № 145 завода № 50 т. Зубарев сам рассказывал: «Я долго уговаривал рабочего т. Артёмова вступить в партию. Наконец, он согласился, но при условии, если ему дадут квартиру»[152].

В Курганской области пошли ещё дальше. В МГБ по Юргамышскому району база для роста парторганизации оказалась исчерпана, и тогда там решили срочно организовать приём в партию вторых членов семьи чекистов.

Проанализировав полученные из регионов отчёты, Суслов 25 июля 1947 года подготовил большую – на восьми страницах – справку «О приёме в ВКП(б)». А спустя месяц этот вопрос был вынесен на обсуждение оргбюро ЦК.

Выступая 27 августа 1947 года на оргбюро ЦК, Суслов отметил:

«…меры, которые предусмотрены Уставом, достаточны, чтобы правильно, по-большевистски регулировать приём. Там предусматривается решительное прекращение практики погони за количеством принимаемых, сведение принимаемых к необходимому минимуму, обеспечить ленинско-сталинский принцип индивидуального отбора при приёме в партию. Проектом предусматривается привлечение к партийной ответственности партийных руководителей, нарушающих директивы партии по вопросам приёма в партию.

Проект обращает внимание на необходимость полностью восстановить значение кандидатского стажа.

В части мероприятий по политическому просвещению членов и кандидатов партии проект устанавливает обязательный минимум политических знаний для политически неподготовленных членов и кандидатов партии. Проект предусматривает издание учебной книги, содержащий этот минимум, к 1 ноября. Следует, видимо, подчеркнуть необходимость строжайшего контроля за тем, чтобы эта учебная книга действительно своевременно вышла, потому что в прошлом году в решении было записано поручение Управлению пропаганды издать такого рода брошюру по политграмоте, но её не подготовили.

Проект, далее, устанавливает порядок, по которому персональный состав коммунистов, для которых изучение политического минимума является обязательным, определяется первичной парторганизацией и утверждается райкомом.

Мы считаем, что никакого всеобщего экзамена, всеобщей проверки коммунистам для определения, кто должен изучать политграмоту, кто Краткий курс, кто произведения марксизма-ленинизма – не следует производить, и вопрос о том, кого посадить на изучение политграмоты, кого на изучение Краткого курса, кого на изучение классиков марксизма-ленинизма должна решить первичная партийная организация. Райком может поправить парторганизацию при утверждении.

Проект предусматривает, наконец, сдачу экзамена коммунистами, изучающими политграмоту, в объёме минимума в течение ближайших двух лет. Проект не затрагивает вопроса о формах политической учёбы и экзамене для коммунистов, имеющих уже элементарные политические знания и изучающих сейчас Краткий курс самостоятельно или произведения марксизма-ленинизма. Мы исходили из того, что для этих коммунистов, для нашей партийной интеллигенции сохраняется необходимость изучения Краткого курса, что сохраняются старые формы учёбы