Моя история - Джоан Лесли Мэлоун

Я этого не понимала. Я слышала только тревожные звонки, и беспокойство заставляло меня думать, что стабильность, которую мы построили, будет утрачена, что наша удача и везение обернутся против нас, если мы что-то изменим. Я видела, как папа с трудом сводил концы с концами, устраивая магические шоу и торгуя на рынке. Я видела, как мама одалживала у меня деньги на день рождения, чтобы добыть дополнительные средства. Я видела себя ребенком, вынужденным добирать остатки еды из шкафов, которые приносили из « ». Я видела, как учительница говорила всем, что из меня ничего не выйдет.

Я видел себя и не хотел высоко поднимать голову.

Страх — враг любого предпринимателя.

У нас было что поесть и счета, которые можно было оплатить, включая аренду и ипотеку. «Ты понимаешь, что мы можем все потерять?», — сказал я, быстро теряя самообладание. Владеть собственным бизнесом — не ракетостроение; это вопрос мужества, креативности и веры. И я не стесняюсь признать, что на мгновение утратил две из этих необходимых качеств.

Гэри, как всегда мягкий и терпеливый, взял меня за руку. «Мы найдем магазин, попробуем год и посмотрим, сможем ли мы выжить, как мы сделали, когда нашли это место».

«А если не получится?»

«Я вернусь в строительство, а ты — к людям».

Когда дело доходит до ароматов и творчества, у меня есть смелость и видение. Когда дело доходит до стратегии и деловой стороны, смелость и видение — это все Гэри. Я не была полностью убеждена, но доверяла его суждению. Итак, за пиццей с начинкой из масла для ванны « », мы решили превратить кухонную столешницу в розничный бизнес.

Одной из моих клиенток была известный PR-эксперт Дебора Беннетт, которая в свое время руководила крупными рекламными кампаниями. Я видела ее почти каждую неделю, и когда у меня было время, мы захаживали на кофе — она стала не только дорогой подругой, но и одной из незаметных героинь нашего бизнеса.

Дебора, напоминающая Одри Хепберн и Дорин из сериала BBC «Птицы одного пера», — гламурная, ухоженная, невероятно веселая и отличная подруга. Я до сих пор слышу, как она приходит к нам на процедуры. «Дорогая! Дорогая!» Мы с Гэри обожали ее.

Когда мы впервые встретились, нам очень хотелось познакомиться с ее бойфрендом Генри, потому что по тому, как она о нем говорила, было ясно, что он — любовь всей ее жизни. Мы долго ждали этой встречи, и наконец она привела его на один из сеансов. Тогда мы и обнаружили, что Генри — собака, ростом чуть больше 30 сантиметров.

«Черт возьми!» — воскликнул Гэри. «Генри — шнауцер!»

Дебора была мудрым советчиком для нас обоих, поэтому, пока я делала ей макияж, я рассказала ей о своем желании открыть магазин, все еще выражая некоторые сомнения, вероятно, потому что хотела, чтобы она отговорила меня. Но она не сделала этого; она считала, что это замечательная идея. Более того, она была настолько воодушевлена, что предложила помочь мне прорекламировать мой салон.

Гэри и я никогда раньше не рекламировали себя, но теперь я поняла, насколько важно быть заметным на рынке. Сарафанное радио имеет свои ограничения. Поэтому Дебора сказала, что начнет звонить по знакомым.

Конечно, не все были рады прогрессу. Я создала своего рода эксклюзивный клуб дам — на тот момент у меня было около 750 клиенток — и одна или две из них скептически отнеслись к идее открытия магазина « ». Думаю, людям нравится быть в курсе секретов, а некоторым женщинам нравилось носить духи, которые не были широко доступны.

«Зачем тебе все это рисковать?» — спросила одна дама, и я почти поверила в свои страхи, но потом она добавила: «Если ты откроешь магазин, кто будет делать нам макияж? И цены на духи не повысятся?»

Тем временем Гэри, который уволился с работы, чтобы стать управляющим директором нашей компании, был занят поиском лучшего места для магазина и договорился о воскресных встречах в двух отдельных помещениях на Уолтон-стрит, в нескольких минутах ходьбы от нашей квартиры. Когда мы пришли, мне не понравились оба, в основном потому, что их экстерьеры выглядели слишком вылизанными, искусственными.

«Нет. Мне не нужно. Пойдем, пойдем», — сказал я и направился домой.

Гэри подумал, что я придираюсь. «Подожди минутку. Будет лучше, когда мы отремонтируем и повесим над дверью твою фамилию».

Но я не согласился. Продолжая идти по Уолтон-стрит, которую New York Times однажды описала как место, «где элегантное встречается с обыденным», мы с ним вступили в ужасную ссору. Он сказал, что я придираюсь и специально пытаюсь уклониться от открытия магазина. Я ответил, что он не понимает связанных с этим рисков.

«И знаешь что, Газза? Если все провалится, над дверью будет не твое имя, а мое! Если все пойдет не так, я буду в дурацком положении, а не ты!»

Моя фамилия по мужу — Уилкокс (так меня знают моя семья, налоговая и иммиграционная служба), но я всегда работала под именем Джо Малоун, поэтому считала, что риск для репутации лежит полностью на мне, что, опять же, было глупо, но я не могла ясно мыслить. Поэтому я ушла, оставив Гэри стоять на месте.

Уолтон-стрит укрыта от шума Фулхэм-роуд с одной стороны и Бромптон-роуд с другой. За годы существовании « » она сумела сохранить определенный шарм благодаря сочетанию двухэтажных таунхаусов и независимых модных магазинов. В 1994 году одна молодая женщина открыла на первом этаже магазин, где продавала самые удивительные сумки — ее звали Аня Хиндмарч; шеф-повар Брайан Тернер владел там рестораном; аптека Santa Maria Novella славилась своими собственными зельями и ароматами; а Джозеф был хорошо известен своим легендарным магазином модной одежды. Но мое внимание было приковано не к этим заведениям, потому что я остановилась и уставилась на здание под номером 154.

Гэри догнал меня.

«Вот оно, это то самое», — сказал я.

Он бросил взгляд на разгромленное здание площадью 300 квадратных футов, в котором не было ничего, кроме обнаженных кирпичных стен и стальных балок.

«Ты, наверное, шутишь».

Чем больше я думала об этом, тем больше привыкала к мысли о том, что буду управлять собственным магазином. Перспектива вставать утром, идти на работу, отработать смену и общаться с покупателями начала вызывать у меня то же волнение, которое я испытывала, продавая картины отца на рынке и работая на