«Балканский фронт» холодной войны: СССР и югославско-албанские отношения. 1945-1968 гг. - Александр Животич

о заговоре Хрущева — Тито против албанского социализма. Вновь и вновь осуждались советская и югославская модель социализма одновременно с неизбежными в таких случаях панегириками Китаю и его революционным завоеваниям[696].

Учитывая глубину конфликта, югославская дипломатия не предпринимала никаких серьезных инициатив по нормализации отношений с Албанией, но правительство ФНРЮ использовало его для улучшения отношений с СССР и его союзниками[697]. Поэтому Югославия не солидаризировалась с политикой восточного блока в этом конфликте, но и не дистанцировалась от нее. Подчеркивалась необходимость развития добрососедских отношений, но без каких-либо дружеских проявлений к албанским руководителям. Большое внимание уделялось тому, чтобы ни одна югославская акция или заявление не могли быть истолкованы как проявление поддержки режима Энвера Ходжи[698]. Кроме того, большое значение придавалось сбору информации и анализу сведений об албанской политике в отношении Югославии. Несмотря на усилия со стороны югославов, не были решены проблемы, связанные с соглашением о ремонте кораблей в портах; с выполнением конвенции о взаимной правовой помощи, а также соглашения между ветеринарными службами; делимитацией реки Бояна; возвращением Югославии принадлежавшей ей виллы-резиденции в городе Дуррес; уходом за могилами погибших во время Первой мировой войны воинов королевской Сербии, похороненных на военных кладбищах в Албании; улучшением статуса и отношения к югославскому дипломатическому персоналу в Тиране; подтверждением права собственности на участок земли и здание дипломатического представительства СФРЮ в Тиране; возвращением албанской задолженности, накопившейся за период до 1948 г.; судьбой участников эстафеты Тито, арестованных в районе Скадарского озера; репатриацией югославских граждан, а также статусом югославских национальных меньшинств в Албании[699]. Отдельную проблему представляли спекуляции в западных СМИ, согласно которым Югославия активно действовала в направлении ликвидации режима Энвера Ходжи и установления в Албании власти Панайота Пляку, что на самом деле полностью противоречило политике, проводимой Югославией.

Вопреки крайне напряженной ситуации в двусторонних отношениях, в августе 1961 г. был подписан новый протокол о торговле между ФНРЮ и НРА, что демонстрировало желание продолжить экономическое сотрудничество[700]. Несколько улучшило ситуацию согласие албанской стороны на предложение Югославии о разрешении текущих проблем управления водными ресурсами в приграничных территориях. Это подразумевало изменения в подходе Тираны к спорным вопросам между двумя странами.

Таким образом, советско-албанский конфликт повлек за собой ряд политических сложностей. Он не был просто идеологическим спором. Значительную роль играла КНР, руководство которой проводило все более независимую политику, направленную на выход из единого до тех пор блока социалистических стран, с тем чтобы самостоятельно выступать с крайне жестких и радикальных позиций. Это дополнительно ухудшало отношения между СССР и Албанией. В Китае Албания нашла нового патрона, усилив тем самым свое положение в противостоянии с Советским Союзом, однако это означало конфликт и с другими участниками восточного блока.

Выход Албании из советского лагеря и ее сближение с Китаем вызвали большой интерес западных стран, которые пытались оценить ее положение в новом раскладе сил на Балканах. Особый интерес проявляла Греция как сосед, с которым НРА находилась в долгом и остром конфликте, а также Италия, видевшая в возникшем конфликте шанс реализации ее старых планов в отношении Албании.

В атмосфере конкуренции великих держав Югославия стремилась держаться в стороне. Ее отношения с Албанией были сведены к экзистенциальному минимуму. Между Тираной и Белградом сохранялся лишь ограниченный товарообмен. Хотя, несмотря на антиюгославскую пропаганду, албанское правительство предпринимало попытки на фоне конфликта с СССР сблизиться с Югославией. Подобные инициативы в Белграде отвергали, так как считали, что таким образом будет оказана косвенная поддержка режиму Ходжи и испорчены отношения не только с Советским Союзом, но и с западными странами, считавшими Албанию страной совершенно неприемлемой и не внушающей доверия для любого серьезного политического сотрудничества. Постепенное и открытое сближение Албании с Китаем и ее самоизоляция в отношении соседних стран, восточного и западного блоков, и одновременно все большее сотрудничество Югославии со странами третьего мира и ее лавирование между Востоком и Западом на много лет обусловили чрезвычайно напряженное состояние югославско-албанских отношений.

Глава 9

СССР, Югославия и Албания перед вызовами кризиса 1968 г.

После нормализации отношений с Советским Союзом, состоявшейся в конце 1961 – начале 1962 г., Югославия поддерживала тесные отношения со странами — участницами ОВД. В процессе нормализации налаживались близкие политические и экономические связи, при этом в военно-техническом отношении Югославия во многом полагалась на СССР и его союзников. Интенсификация контактов, начатая в течение 1964 г., достигла пика во время ближневосточного кризиса 1967 г., когда Белград, стремившийся обеспечить военную и дипломатическую поддержку арабским союзникам, столкнулся с полной неэффективностью Движения неприсоединения. Кроме того, опасаясь, что приближение эпицентра межблокового противостояния к Средиземноморью поставит под угрозу ее национальную безопасность, СФРЮ приняла участие во всех четырех конференциях лидеров социалистических государств, являвшихся одновременно и встречами руководителей стран — членов ОВД, на которых обсуждались варианты оказания помощи арабским странам, понесшим тяжелые потери в ходе войны с Израилем[701]. Таким образом, Югославия превратилась в неформального члена Варшавского пакта. Ее отношения со странами — участницами этого союза, во главе которого стоял СССР, поднялись до уровня периода с первых лет после Второй мировой войны и до начала конфликта 1948 г. Военно-техническое сотрудничество с Советским Союзом, поставлявшим Югославии наиболее сложные системы вооружений и военного снаряжения, делало Югославию полностью зависимой от Варшавского пакта[702].

Но в конце августа 1968 г., когда состоялась интервенция пяти членов ОВД в Чехословакию, страх перед возможным советским вмешательством во внутренние дела Югославии, который ее руководство испытывало со времени конфликта 1948 г., особенно усилился. Объяснения Москвы, что речь идет о легитимных действиях в духе социалистического интернационализма, югославские партийные и правительственные круги расценили как прямую угрозу, опасность которой усугублялась и тем, как на события в Чехословакии отреагировал Запад, признавший за СССР право наводить порядок по собственному усмотрению внутри социалистического лагеря[703].

С другой стороны, актуальным стал вопрос об оценке роли Югославии Западом в ситуации негласного соглашения о разделе сфер интересов в Европе, которое обе стороны соблюдали после временного урегулирования берлинского кризиса. Считает ли Запад Югославию членом восточного блока? Официальному Белграду, почувствовавшему угрозу со стороны идеологических союзников, пришлось пойти на сотрудничество с идеологическими противниками, отношения с которыми были довольно натянутыми[704]. В этой тяжелой ситуации, вызванной действиями СССР, югославские правящие круги вечером 21 августа созвали совместное заседание Президиума и Исполнительного комитета ЦК СКЮ, а 22 августа — пленум ЦК СКЮ[705]. Собравшиеся согласились с мнением И. Броза Тито, что нарушен суверенитет отдельного государства, произошел акт агрессии, который, с одной стороны, с