Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

Принц начал, было, что-то говорить ему. Но двери в кабинет курфюрста распахнулись и в приёмной появился статс-секретарь Кайсель, он, поискав кого-то глазами, объявил довольно громко:

— Господин Шеленброк!

И тогда со стула у стены, где сидели многие ожидающие господа, встал один человек. Был он лет средних, и выглядел… Средне. Не бедным, ни богатым. Конечно же Волков видел его не единожды во дворце, и часто в компании со старым канцлером Фезенклевером, но вот не подумал бы уж точно, что это будущий всесильный канцлер Ребенрее.

— Господин Шеленброк, — продолжал статс-секретарь, он делает пригласительный жест к распахнутой двери, — проходите, совет ожидает вас.

Георг Альберт даже и не взглянул в сторону нового возможного канцлера, а барон, проводив Шеленброка взглядом, снова вернулся к разговору с молодым принцем. И обещал тому непременно быть на званом ужине. А принц обещал сообщить уже на ужине сегодняшнем, где будет приходить ужин завтрашний.

Фон Готт, дожидавшийся его, не преминул напомнить:

— Время уже обедать, сеньор. А между прочим, я, и люди ваши сегодня ещё не завтракали!

— Не вы одни, мой друг, не вы одни, — ответил ему генерал, садясь в карету. — И как сатисфакция за сегодняшний завтрак… Завтра возьму вас с собой на ужин.

— И что это за ужин? — заинтересовался оруженосец, закрывая за сеньором дверцу кареты.

— Меня пригласил молодой принц, чтобы я рассказал ему и его дружкам, как было дело в замке Тельвисов.

— Ну, уж рассказывать-то вы мастер! — заметил фон Готт с несвойственной ему иронией.

— Будете зубоскалить — не возьму, — обещает ему генерал, — а ужин намечается богатый. И с музыкой.

— С музыкой? — значит и с танцами. — Тогда больше не буду зубоскалить. Может и девы какие будут из благородных семей?

— Может и будут, — соглашается барон. — А вы что же, фон Готт, собираетесь, никак, жениться?

— А у меня всего два пути, — замечает оруженосец. — Либо я женюсь на девице с приданым, — и он добавляет мечтательно, — хорошо бы если то была землица с мужичками, — тут он возвращается из мечтаний в реальный мир и продолжает уже сумрачно: — либо мне проломят голову в очередной вашей затее. — И пока Волков смотрит на него с укором, заканчивает свою мысль: — Уж лучше жениться.

— То вовсе не факт, — не соглашается генерал. Просит кучера трогать, и они с оруженосцем едут в трактир «Жирный фазан» пообедать, а заодно посмотреть, как там.

⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀

А дома шум: сыновья, уехав от учителя, празднуют свободу, дерутся во дворе. Молодой барон Карл Георг хотел выйти со двора, стал толкать на запертые после отъезда кареты отца ворота, но средний, Генрих Альберт, кажется, более умный, позвал няньку, та барона успела за руку схватить и на улицу не выпустила, за что он потом со средним рассчитался кулаками. А самый младший сын — Оттон Фердинанд кричал в голос. Это удивило генерала, из трёх сыновей то был самый тихий. На удивление спокойный мальчик. А тут вдруг ор на весь дом.

— Что с ребёнком? — сразу насторожился отец, едва заходя в дом.

— Да ничего страшного, господин барон, всё как должно, всё как должно, — успокаивала мать Амалия, она как раз выносит из комнаты кучу пелёнок в стирку.

— Не страшно? — не верит ей генерал. Он проходит в детскую. — Отчего же ребёнок кричит?

— Живот у него крутит, — сообщает ему жена. — Не волнуйтесь, мой господин, ребёнок не хвор. — И она успокаивает то ли мужа, то ли сына. — Ничего, ничего… Сейчас всё уляжется…

— Но живот же крутит. От чего сие?

— Растёт. Кушать стал много, — поясняет ему супруга, укачивая плачущего сына, — у кормилицы молока не хватает, вот добавили в докорм молока коровьего, а чрево-то не привыкло… Вот привыкает, как обвыкнет, так и перестанет плакать.

— А я говорила вам, — кричит из коридора монахиня. — На козьем, на козьем надобно докорм начинать.

Теперь, когда всё прояснилось, и он понял, что опасности для чада нет, то сразу теряет интерес ко всему происходящему и уходит из детской, напомнив супруге:

— Вы не забывайте, нам сегодня к принцу на ужин.

И идёт наверх, в спальню: раздеться желает, отдохнуть немного после обеда. Но жена, сбагрив младенца то ли монахине, то ли кормилице, уже стучит каблуками за ним по лестнице:

— Господин мой, господин мой!

— Ну, что вам, сердце моё?! — лениво интересуется генерал, останавливаясь возле кресла и Гюнтер начинает ему помогать разоблачаться от одежды.

— Я не пойму, отчего вы раздеваетесь? — с укором спрашивает супруга.

— Как отчего? — удивляется барон. — Утомил меня государственный совет. Долго шёл. Вот и хочу полежать немого. Думаю, что и ужин продлится до ночи.

— А что же, мы за новым платьем не поедем, что ли? — почти с возмущением кричит ему супруга.

— Сердце моё, платье вам уже куплено! — отвечает супруге генерал. — И денег, пока что, на новые наряды у меня нет.

— И как же мне быть? — баронесса, кажется, убита горем.

— Но мы же ещё утром всё обсудили! — напоминает ей муж. Он садится в кресло, и слуга помогает ему разуться. — Я же сказал вам, что лишних денег у меня нет. У меня много долгов, замок стоит недостроен, ваш высокий родственник опять пытался мне устроить новую затею, даже не подумав вознаградить меня за прежнюю, из которой я живой едва ушёл.

— Господи, да за что же?! — восклицает женщина. И Волкова удивляет, что вопрошает она Бога вполне искренне. Нет, сия жена не потеряла мужа, и дети её целы, но в голосе баронессы звучит истинная печаль. Печаль женщины… — Что же мне, на званый ужин идти в старом платье?

— Помилуйте, душа моя, — удивляется барон. — Вашему новому платью и трёх дней нет. Вы были в нём лишь в церкви, да у герцогини на ужине!

— Вот именно, — чуть не плача кричит ему супруга. — Я уже была в нём у герцогини, и что, опять в нём идти?

— Я в одном и том колете по дворцу годами хожу, и что же? — Парирует ей супруг, да ещё посмеивается над несчастной.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 6

⠀⠀

У дверей в столовую было не так уж и много народа. Странное дело. Всё-таки званый ужин герцога. Волков полагал, что здесь соберётся ну хоть сотня ближних к курфюрсту людей. Но нет. Приглашённых набралось едва ли три десятка. И то, всё лица, скорее, из круга родственников, чем сановников. А из городских нобилей так и