Несчастные Романовы - Анна Михайловна Пейчева

безопасности причалы яхты постоянно менялись. Уровень официальной озабоченности возможной угрозой нападения был так высок, что яхту постоянно сопровождала эскадра из восьми кораблей императорского флота»[287].

Один день из жизни на яхте

Только на борту «Штандарта» царская семья могла расслабиться по-настоящему. Находясь на яхте, Николай работал всего два дня в неделю, остальные пять отдыхал. Министрам и высоким чинам тайной полиции было строго запрещено подниматься на борт. Особо важные донесения, документы и газеты на «Штандарт» ежедневно доставлял из Санкт-Петербурга курьерский катер.

В свободные дни Николай играл со своими адьютантами на бильярде, курил на палубе набитые им самим папиросы. Императрица и фрейлина грелись на солнце, музицировали и писали письма родственникам. По вечерам Николай читал детям вслух, а Александра Федоровна и Анна Вырубова шили при свете электрической лампы.

В 1913 году яхта уже была оборудована настоящим кинозалом! «Кинематограф» был одним из любимейших развлечений царя. В своем дневнике Николай называл фильмы «кинематографическими снимками». Больше всего любил картины Ханжонкова «из службы и жизни на флоте», а также французские и английские ленты о войне и офицерах. С большим интересом смотрел новостные репортажи: «действия Черноморского флота и моя поездка в Асканию Нова[288]».

Из дневника императора: «6 мая 1914 года. Мне минуло 46 лет! Вот-с! К счастью погода поправилась. Писал телеграммы. В 11 час. был церковный парад на площадке и затем большой завтрак. От 3 до 5 час. играли в теннис. Пили чай одни. Отвечал до отчаяния на телеграммы. В 71⁄2 поехали к обеду на яхту. Вечером «Штандарт» и все суда были красиво иллюминированы. Видели веселый и интересный кинематограф в столовой. Вернулись домой в 12 ч.»[289].

Во время путешествий на «Штандарте» дети возились с котятами и даже с самым настоящим осликом, которого цесаревичу Алексею подарил итальянский король. «Осленок был очень ручной и бегал по палубе, как собачка, – рассказывал капитан 2-го ранга Николай Саблин, прослуживший на «Штандарте» десять лет. – Но старший офицер сердился за его следы на верхней палубе, нашей гордости»[290].

«Не угодно ли закусить?»

В размеренной морской жизни важное место занимали трапезы. Вот меню завтрака от 9 сентября 1907 года:

• Суп перловый;

• Пирожки;

• Майонез из лососины;

• Филе говядины по-английски;

• Котлеты из цыплят;

• Груши в хересе;

• Пай брусника.

Обед подавался поздно, в восемь вечера, и длился не менее полутора часов. Государь пил одну-две рюмки сливовицы и два-три бокала шампанского. Государыня выходила к столу в массе драгоценных камней, и они всегда сочетались между собой – если это были бриллианты, то они были и в диадеме, и в кольцах, и в браслетах, и в брошках. Та же картина повторялась на следующий день, только уже с сапфирами или изумрудами.

Капитан Саблин описывает обычный вечер на яхте: «За обедом играл хор балалаечников нашего экипажа из школы юнг. На маленьком столе, через который проходила бизань-мачта, стояли закуски, и государь, подходя к нему, обращался к присутствующим с неизменной, одной и той же фразой: «Не угодно ли закусить?» Государь очень любил закуски, кроме икры, семги и вообще соленых рыб».

Морские рыцари

С экипажем у царской семьи установились почти родственные отношения. Этих безгранично преданных офицеров и матросов Романовы называли «своей семьей». Обычно замкнутая и несчастная, императрица Александра Федоровна становилась разговорчивой и веселой, как только ступала на палубу «Штандарта».

По воспоминаниям капитана Саблина, «общение на борту яхты было настолько неформальным, что матросы обращались к великим княжнам по имени и отчеству, без титулов, и готовы были для них на все». Не обошлось и без влюбленностей, конечно.

Начальник канцелярии Министерства Императорского двора Александр Мосолов писал: «Младшие офицеры «Штандарта» мало-помалу присоединялись к играм великих княжон. Когда те выросли, игры превратились незаметно в целый ряд флиртов – конечно, вполне безобидных. Слово «флирт» я употребляю не в том вульгарном смысле, который ему теперь дают; офицеров «Штандарта» лучше всего было сравнивать с пажами или рыцарями средневековья. Много раз эта молодежь потоком проносилась мимо меня, и никогда я не слышал ни одного слова, могущего вызвать нарекание. Во всяком случае эти офицеры были чудесно вышколены…»[291]

Однажды яхта потерпела крушение – финский лоцман не уследил. «Штандарт» сел правой стороной на камень. Команда действовала профессионально и быстро. Спасательные шлюпки были спущены на воду через полторы минуты. «С болью в сердце съехали с милого «Штандарта», лежавшего, как раненое существо, на боку!»[292] – записал император в дневнике.

К счастью, авария обошлась без последствий. Однако капитан был так раздавлен произошедшим, что хотел застрелиться – государь едва успел выхватить у него пистолет.

Вместо послесловия

«Штандарт» надолго пережил своего венценосного владельца. В 1936 году яхту переоборудовали в минный заградитель, во время войны корабль потопил несколько вражеских подводных лодок. Потом «Штандарт» стал плавучей казармой, а затем и плавучей мишенью для ракетных стрельб. Его разобрали на металл в середине 1960-х.

Царь не получился, зато актер великолепный. Как Николай II сбегал от страшной реальности – на сцену театра

Николай II всегда был страстным театралом. Днем пропадал за кулисами, вечером – в зрительном зале. Потом начались проблемы в семье и государстве, стало не до развлечений. Но после отречения от престола бывший император вновь вспомнил о своем любимом увлечении. И в этот раз он сам вышел на сцену. Находясь в ссылке в Тобольске, Николай весь отдался любительским спектаклям, буквально умирал от волнения перед очередной премьерой – лишь бы только не думать о том, какая судьба ждет его в реальности.

«Театр уж полон; ложи блещут»

Когда Николай Александрович был еще молодым и дерзким цесаревичем, он как-то раз сыграл Евгения Онегина в домашней постановке. Партию Татьяны исполнила его тетя Элла – Елизавета Федоровна, супруга великого князя Сергея Александровича.

Николаю тогда было 23, и роль светского льва Онегина подходила ему идеально. «Театра злой законодатель, непостоянный обожатель очаровательных актрис, почетный гражданин кулис…»[293] – это же все про юного цесаревича, не обремененного властью и семьей. Как раз в том самом году у него закрутился сумасшедший роман с балериной Матильдой Кшесинской.

Историк Игорь Зимин приводит любопытные записки Николая к матери, датированные 1896-м годом: «Милая Мама! Извини, пожалуйста, за наше дерзкое бегство в театр. Но в 1/2 восьмого дают Ревизора. Сандро и Сергей очень звали туда. Я два раза старался попасть в