Сталинский рейд - Сидор Артемьевич Ковпак

Ставке Верховного Главнокомандования было человек двадцать командиров партизанских соединений и отрядов. Когда все расселись за длинным столом, я осмотрелся по сторонам. Вижу на столе лежит карта походов нашего Сумского соединения, которую Войцехович составлял в Старой Гуте. Тогда ее отправили самолетом в Центральный штаб партизанского движения, а теперь она здесь, в Кремле. Что бы это могло значить?

Прием был продолжительным. Нас подробно расспрашивали о боевых делах отрядов, быте, связях с народом, вооружении, обмундировании. Когда спросили об источниках пополнения боеприпасами, я ответил, что источник один – трофеи.

– А почему ваши отряды стали рейдирующими? – спрашивали меня.

Я рассказал, что мы вынуждены были уйти 1 декабря 1941 года из Спащанского леса, как дважды уходили из Хинеля и Старой Гуты рейдами на Путивль, и на опыте убедились в преимуществе маневренных действий. Тут же мне задали вопрос: может ли наше соединение совершить рейд на правый берег Днепра?

Мысль о выходе на Правобережную Украину у нас никогда раньше не возникала. Мы совершали рейды из одного района в другой, по знакомым нам местам. Теперь же предстояло пройти по территории нескольких областей, форсировать Десну, Днепр. До этого мы выходили за пределы Путивльского района, совершали рейды по всей северной части Сумской области, иногда даже переходили границы Украины, Курской и Орловской областей Российской Федерации. Это были не простые передвижения с одного места на другое, вызванные давлением превосходящих сил противника. Нет. В процессе переходов соединение наносило врагу удары в самые больные места. Но ходить все время по одним и тем же районам не было смысла. Обстановка требовала, чтобы соединение действовало на Правобережье. А пройти туда мы, безусловно, сумеем, ведь там и земля, и люди такие же советские, как на Сумщине или в районах Брянских лесов. Хорошенько поразмыслив, я сказал, что выйти на правый берег Днепра мы сможем.

Напротив меня сидел Александр Николаевич Сабуров. Еще до вылета в Москву, в Старой Гуте, у нас был разговор о совместном рейде на Сумщину. Он поднялся и заявил, что тоже хотел бы со своими отрядами двинуться на правый берег Днепра. Согласие было дано. Нам предложили составить заявку на все, что потребуется для рейда на Правобережье.

Когда вышли из Кремля, то мы не отдавали себе в полной мере отчета о большой важности этого совещания. Потом, в гостинице, поняли глубокий смысл совещания, на котором нас, партизан, называли вторым фронтом. На союзников, значит, рассчитывать не приходится. Американцы и англичане саботируют открытие второго фронта в Европе. Ну что же, мы сами его создадим. Один фронт у нас на Волге, а второй будет партизанский, в тылу врага за Днепром.

На второй день меня и Сабурова снова вызвали в Кремль.

Речь шла о предстоящих делах на территории Правобережной Украины. Нашему соединению было предложено отправиться в Киевскую область, а Сабурову – в Житомирскую. Эти районы с разветвленной сетью железных и шоссейных дорог, многочисленными переправами через реки являлись важнейшими стратегическими узлами.

Основной упор делался на то, чтобы мы подняли там народ на вооруженную борьбу с оккупантами, развернули диверсионную работу и срывали подвоз из Германии резервов и техники к Волге и предгорьям Кавказа. Нашему соединению, кроме того, было приказано разведать укрепления на правобережье Днепра и Припяти и обо всем донести в Ставку Верховного Главнокомандования.

Мы понимали, что наш партизанский рейд связывается с подготовкой больших операций Красной Армии, что вскоре надо ждать радостных событий с фронта. Все было оговорено и учтено вплоть до установления надежной радиосвязи.

Возвращаясь из Кремля, Сабуров был очень задумчив.

– О чем ты, Александр Николаевич? – спросил я его.

– Вот, думаю о сложности задания.

– Понимаю. Конечно, вначале твоим людям будет трудно. Рейды они не совершали, да и обозы не подготовлены. Но не горюй, поможем.

– Спасибо, Сидор Артемович, это я учту.

– А что думаешь делать с запасами продовольствия? Ведь у тебя их до нового урожая хватит.

– Это верно. Но и с собой всего не возьмешь. Раздадим населению.

До вылета оставалось дней восемь. Много было разных хлопот. Несмотря на большую занятость, мы нашли время и побывали в госпиталях Москвы и Тамбова, где находились на излечении наши товарищи-партизаны. Сколько радостных, волнующих минут пережили мы от встреч с боевыми друзьями. Буквально не успевали отвечать на нескончаемые вопросы о делах и людях соединений на «Малой земле».

12 сентября. Вернувшись в Старую Гуту, я обо всем рассказал Семену Васильевичу Рудневу. Только комиссару можно было сообщить полностью содержание секретного приказа. Мы заперлись с ним в трофейной венгерской санитарной машине, служившей штаб-квартирой.

– Мы с тобой все время смотрели на район междуречья Волги и Дона, а вот куда нацелили нас в Кремле, – и я очертил пальцем районы Правобережной Украины.

– Ты хочешь сказать, что мы идем на правый берег Днепра?

– Да. Но туда идут пока только два соединения: наше и Сабурова.

Значение слова «пока» Семен Васильевич понял сразу. Жизнь научила нас понимать друг друга с полуслова, с одного взгляда. В первый период пребывания в тылу врага у нас не было постоянной связи с командованием Красной Армии. Разрабатывая те или иные операции, мы с Рудневым часто тревожились: правильно ли направляем свои удары? Позже, когда была установлена радиосвязь, стали действовать увереннее, как бы по общему плану. И вот теперь, советуясь о предстоящем походе, о выполнении задания Ставки Верховного Главнокомандования, мы оба чувствовали, что наша дружба поможет нам с честью его выполнить.

Потом Семен Васильевич Руднев доложил о работе, проведенной за время моего отсутствия. Все дни личный состав соединения занимался повышением боеспособности и укреплением линии обороны районов расположения всех отрядов. Воспользовавшись временной передышкой, многое было сделано по усилению воспитательной работы среди партизан, поднятию авторитета младших и средних командиров.

Немного помолчав, он сообщил о результатах разведки. Наша дальняя разведка побывала под Киевом, выяснила обстановку в Белополье, Путивле, Конотопе, Коропе, а ближняя разведка изучила положение дел в Хинельских лесах и Ямполе.

Особенно ценные сведения о дислокации частей противника и количестве переброшенных им войск по железнодорожной магистрали Ворожба – Курск принесли из-под Путивля разведчики Бардаков, Жуков и Фирсов.

Минеры-разведчики Черемушкин, Мычко, Аксенов и Ташланов подорвали два эшелона противника на перегоне Конотоп – Бурынь, уничтожили один паровоз, 20 вагонов и 10 цистерн с горючим. Подрывники и минеры Боженко, Афанасенко, Сидоров, Трифонов, Торгашев, Григорьев, Кожевников, Казимиров пустили под откос два эшелона противника: один с живой силой и техникой на перегоне Ямполь – Маков, другой с боеприпасами и продовольствием на перегоне Ямполь