Колдовство в Скандинавии. Представления о дьяволе, процессы над ведьмами и ведовство - Юлия Викторовна Антонова-Андерссон

указывала родня, причем чаще всего – собственные дети. Также колдуний выдавали уже обвиненные, которых вынуждали произнести новые имена. При этом женщины всегда называли своих соратниц, мужчины (за редким исключением) – никогда.

В первую очередь вспоминали тех, о ком уже ходили слухи; нередко это были люди, среди родственников которых были знатные «колдуны», быть может, даже потомственные. Так, однажды перед судом предстала 35-летняя Анна Свенссон. У нее была отличная репутация, она никогда не совершала проступков и вела праведный образ жизни. Муж заверял, что она боится Бога больше, чем он, и постоянно просит его совершать исключительно благочестивые поступки. Однако в ходе разбирательств выяснилось, что покойную мать Анны считали ведьмой. Уже один этот факт позволил суду вынести обвинительный приговор.

Слухи о причастности к колдовству ходили об одной трети приговоренных. В остальном же их репутация была вполне неплохой: они не злоупотребляли алкоголем, не были воровками или сплетницами и не вели развратный образ жизни.

Среди обвиненных представлены разные социальные классы, но более 50 % – это крестьяне. Шведская ведьма не бедна – скорее, наоборот. Бóльшая часть лишенных жизни – представители так называемого «среднего класса» среди простого люда. Они владели имуществом, зарабатывали на жизнь честным трудом и неплохо стояли на ногах.

Если перед судом представали нищие и обездоленные, риск получить смертный приговор значительно возрастал. Они не могли похвастать хорошей репутацией, их словам не слишком доверяли. К тому же общество считало, что подобные люди более склонны к греху, поскольку у них «не то воспитание». Да и от заключения пакта с дьяволом они выигрывали куда больше, чем люди с более-менее стабильным доходом.

Кто не мог быть ведьмой?

Существовало несколько категорий людей, которые не могли быть ведьмами. В первую очередь – это дворяне. С этим в целом соглашались все европейские теологи. Исключения бывали, однако в подобных случаях колдовство старались объединить с другим, более реальным преступлением.

С восхождением на престол Карла XI в 1660 году положение дворян стало прочнее, чем за всю историю Швеции. Объясняется это двумя регентскими правлениями подряд, в течение которых власть фактически сосредоточилась в руках знати.

Обвинения против дворян появлялись крайне редко. Так, в Стокгольме в полетах на Лысую гору и похищении детей обвинили жен графов Делагарди – едва ли не самых высокопоставленных дам королевства. Одна из них, супруга Магнуса Делагарди Мария Ефросинья, являлась родной тетей Карла XI. Вероятно, указавшая на нее служанка либо была не в себе, либо вообще не понимала, как устроено государство, и кто кому кем приходится. Над этими обвинениями суд лишь посмеялся и попросил подозреваемую сосредоточиться на ведьмах Сёдермальма. Заподозрить шведскую знать в колдовстве было чем-то немыслимым.

И все же на совести шведских палачей была как минимум одна смерть высокопоставленной дамы. Речь о дворянке Черстин Габриельсдоттер (1529 – около 1590 года).

История берет начало в 1585 году, когда скончалась дочь короля Юхана III (1537–1592; король Швеции 1569–1592) Лукреция (1561–1585). Ее жених тут же доложил монарху: ходили слухи, будто девушку «умертвили колдовством», и это дело рук Черстин. Та призвала 12 подруг благородных кровей, которые не задумываясь подтвердили ее невиновность, но позже якобы нашлись доказательства ее причастности к смерти собственного мужа. Ее признали виновной в колдовстве и казнили. Она стала единственной известной женщиной знатного происхождения, лишившейся жизни по обвинению в ворожбе.

Королевский двор никогда не обходили стороной интриги, и самый легкий способ избавиться от недругов в XVI–XVII веках – это обвинить их в колдовстве. Именно это случилось с Анной Йёнсдоттер и ее невесткой Анной Андерсдоттер – еще двумя женщинами, которые не принадлежали самой низкой прослойке общества.

Первая заведовала хозяйством католического священника Пера Йёнссона. Нередко такие женщины становились любовницами пасторов, и Анна Йёнсдоттер – не исключение. После Реформации 1527 года духовным лицам позволили вступать в брак, и Пер узаконил отношения со своей экономкой.

Некоторые считали, что ведьмы способны околдовать людей при помощи зелья

Анна с мужем пользовались расположением короля Густава Васы (1496–1560; правитель Швеции 1521–1560), причем настолько, что тот назначил Анну распорядительницей в одном из своих замков, который после его смерти стал резиденцией его вдовы. Одного из сыновей Анны назначили советником сына Густава Васы – нового монарха Швеции Эрика XIV (1533–1577; король Швеции 1560–1568), другой поступил на службу в королевскую канцелярию. Братьев недолюбливали, и Анну начали обвинять в слишком сильном влиянии как на собственных детей, так и на государственную политику. Делала она это якобы при помощи колдовства.

В 1568 году Эрика XIV сместили с престола, и новый король Юхан III велел лишить Анну и ее сына жизни, обвинив в ворожбе. По пути к месту казни Анна упала с лошади и сломала шею. Будучи ведьмой, она не могла быть похоронена на церковном кладбище. Ее проткнули колом, дабы она не превратилась в привидение, и погребли в неизвестном месте.

Похожая участь чуть не постигла и невестку Анны Йёнсдоттер – Анну Андерсдоттер. Ее муж Йоран был советником Эрика XIV, а Анне удалось стать ближайшей подругой монаршей супруги. Проблемы начались в 1567 году, когда король захворал. Йорана лишили поста и арестовали. Одновременно Анну обвинили в распространении слухов о том, что жена Эрика XIV якобы влюбила в себя правителя при помощи колдовства, а затем использовала магию для того, чтобы помутить его рассудок. Враги Анны принялись утверждать, что все было с точностью наоборот: мол, это она околдовала монаршую особу. Ее признали виновной в колдовстве, но по каким-то причинам до казни дело не дошло.

Когда Эрик XIV поправился, Йорану вернули прежнюю должность. Правда, продержался он на ней недолго: после свержения короля его снова сняли с поста, арестовали и на сей раз казнили. Анна Андерсдоттер бежала с тремя детьми к брату Эрика герцогу Карлу (будущему Карлу IX), который помог им укрыться от преследований.

А что священники?

Как ни странно, немало проблем было и у священников. Относились к ним противоречиво. С одной стороны, это были люди иного ранга: не знать, которую априори не трогали, – но и не простолюдины, подвергавшиеся большому риску. Они находились где-то посредине, и точного ответа, могут ли пасторы вставать на сторону дьявола, не существовало. Скорее нет, чем да.

С другой стороны, лютеранские священники заменили «лживых католических монахов», против которых выступал Густав Васа, обвиняя их чуть ли не во всех смертных грехах. В памяти народа все еще жили истории о том,