Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

— Когда будут готовы гравюры? — интересуется герцог.

— Восемь гравюр, по три дня на гравюру… Как только будут готовы эскизы… Три недели… — прикидывает господин с папкой, отрываясь от записей. — Можно будет поторопить…

— Да, — соглашается курфюрст, — поторопите мастера.

— Конечно, сеньор, — отвечает господин. — Но тогда нам нужно будет внести плату.

— Какова общая сумма нашей затеи? — Уточняет принц.

— Три тысячи памфлетов, м… — Он заглядывает в какую-то бумагу. — Тысяча семьсот семьдесят талеров, Ваше Высочество.

— Едва не пол талера на памфлет, — первый раз за весь разговор замечает казначей. — Не дороговато ли?

— Четыре листа вместо обычных двух, — напоминает ему человек с папкой, — восемь гравюр вместо четырех. И это — цена на первый экземпляр. Если будем допечатывать, всё выйдет в два раза дешевле.

— Господин Нагель, надобно выдать господину Клейнерту требуемые деньги.

Тут и казначей снова заговорил:

— Из денег у нас сейчас в наличии свободны лишь девять тысяч из дорожных сборов, но мы с вами, Ваше Высочество, предполагали их потратить на ремонт Гутенграйского моста. И начать ремонт собирались уже на следующей неделе. И то нам их на ремонт не хватит. А мост тот важен, вы же помните… Как раз вся пшеница на север к реке из всех восточных провинций пойдёт через него, а урожай уже вот он… Дозревает.

— А какие ближайшие поступления у нас намечаются? — вздохнув, интересуется курфюрст.

— Ваше Высочество, первые поступления от посошного сбора мы будем получать не раньше августа, а первые сборы с мостов и дорог, и того позже, уже как повезут урожай, — отвечает ему первый писарь казначейства Пурлинг.

— А из текущих, городских поступлений, я бы брать не рекомендовал, — продолжил за подчинённого сам казначей, — у нас и так угрожающие задолженности и пред поставщиками двора, и перед стражей, и перед лакеями. Из городских сборов я собирался её покрывать.

Герцог некоторое время молчит, и все ждут его решения тоже молча, и видно, всё, что касается Винцлау, принцу дороже чем все самые важные мосты в Ребенрее, и он, наконец, произносит:

— Господин Нагель, выделите господину Клейнерту требуемую сумму на памфлеты.

И после этого совет ещё около часа обсуждал свадебное посольство. А через час, герцог и говорит:

— Господа, сделаем перерыв, — и обращаясь уже к Волкову продолжает: — Вас, господин барон, утомлять этими скучными делами мы не вправе, думаю, — тут он снова обратился ко всем, — отпустим нашего рыцаря, пока он не умер от скуки.

Никто задерживать его не хотел и господа стали из кабинета принца расходиться. Волков вышел с фон Виттернауфом, потом они покинули приёмную и пошли по коридору не спеша:

— Принц вами доволен, — говорил генералу министр. — Он, послушав вас, решил ускорить свадьбу. Но как вы слышали… Не всё так просто. Не всё так просто…

— Деньги, — догадывается Волков.

— Деньги, — соглашается министр. — И очень большие.

— Я, конечно, знал, что свадьбы дороги… — продолжает Волков как бы размышляя.

— Нет, — не соглашается с ним фон Виттернауф. — Вы даже представить себе не можете насколько. Одной гвардии надобно пять сотен человек, жених, как-никак, представляет герб Ребенрее. Пять сотен человек, все о двух конях, а те все вороные, всем шьётся новое, одинаковое платье, правится броня, шарфы, ленты, сбруи… Одних стягов с гербом заказано пятьдесят шесть штук. Господи, они получаются дорогие, словно из золота… А ещё полторы сотни слуг и чиновников, одних адвокатов целая коллегия — двадцать два человека. Конюхи, возницы, кареты, пропитание всем им в дороге. Это просто горы денег, горы…

Ну, честно говоря, это Волкова не сильно впечатлило, он водил отряды и побольше. Но тут министр нашёл чем его удивить:

— А подарок невесте! Тут пришлось собирать… Четверть миллиона талеров.

— Четверть миллиона? — Генерал сразу стал подсчитывать сколько для такой суммы потребуется телег. А после пришёл к выводу: «Ну, да, пятьсот человек гвардии в этом случае лишними не будут. Ещё бы и тысячу пехоты не плохо взять со стрелками. А то вот так вот просто выведет какой-нибудь вольный Туллинген своё ополчение…».

— Ну, тут, — продолжает фон Виттернауф, — хорошо, что ещё родня жениха собрала сто семьдесят тысяч, а остальные будут пожертвованы иными членами дома Ребенрее. Это хоть не казне платить.

— Но всё равно… Четверть миллиона… — удивляется генерал.

— Четверть миллиона, — повторил министр. — Между прочим за принцессой Оливией идёт в приданное целая земля. И земля богатейшая. Тут и миллиона в подарок было бы мало, я уже и не знаю, как наши посланники будут ей о таком скудном подарке говорить, не сгорая со стыда. Слава Господу, что мне там не быть.

«Слава Богу, что и мне, — подумал генерал. Видя теперь всю эту затею изнутри, ему совсем расхотелось ехать в Винцлау. Несмотря на то, что он с большим теплом, прошедшей бессонной ночью, вспоминал принцессу… — Куда ехать, чего там искать, когда у меня и здесь дел…» Мысль свою Волков не закончил, так как сразу в нём ожила его главная забота, главная боль, и пользуясь случаем, он заговорил:

— Послушайте, барон, на ужине вчера… Мне выпала возможность поговорить с курфюрстом, и о многом мы поговорили, и я просил у него дозволения… — Тут генерал собрался рассказать своему старинному приятелю и про розыск, что он надеется учинить, и про разбои на реке, про графа Малена и про графиню Брунхильду, что живут Ланне как бесприютные беглецы, но фон Виттернауф остновил его жестом:

— То, что вы ждёте дозволения от принца… Я знаю… Но это… Не так уж и просто, как вам может показаться.

— Я и не думал, что сие решение для курфюрста будет простым… — говорит генерал, но министр его не слушает.

— Дело сие не простое… И как всё потом обернется в этом случае… — он вздыхает. — Особенно зная ваш-то крутой норов.

Волков понял, что ближайший сановник герцога в курсе их вчерашнего разговора, значит… Ну, хотя бы говорил он вчера не впустую, раз курфюрст передал их разговор фон Виттернауфу. А министр и заканчивает:

— Наберитесь терпения, друг мой, подождите.

Почему-то эти простые слова доброго знакомого, разозлили Волкова: «Наберитесь терпения?! И сколько терпеть? До какой поры? Пока меня не убьют на улицах Малена выстрелом из аркебузы? Или пока не зарежут графа Малена?»

А ещё его очень задевал тот факт, что право защищать себя и свою семью ему приходится у сеньора выпрашивать. А ведь он выполнил волю сеньора, вызволил принцессу и мог бы рассчитывать на награду. В общем….