Танкисты. Книга вторая - Коллектив авторов

Головачёв В. Н.

– Какие у вас боевые награды?

– За время войны я получил орден Красной Звезды за участие в Берлинской операции (На самом деле наградное представление подписано по итогам Висло-Одерской операции. На сайте www.podvig-naroda.ru есть выдержка из наградного листа, согласно которому «…помощник механика-водителя машины командира взвода лейтенанта Мельникова младший сержант Головачёв Владимир Никитович в боях 1.02.1945 года за г. Кюстрин проявлял мужество и отвагу. Из своего пулемёта уничтожил прислугу одной пушки и до 10 гитлеровцев. В боях за город Кинегсбург с 4 на 5.02.1945 г. способствовал своему командиру уничтожить пехоту противника с 20 автомашинами и 2 бронетранспортёрами. Сам лично уничтожил огнём своего пулемета до 20 немецких солдат, в том числе 10 фаустников. – Прим. А.П.), медали „За освобождение Варшавы“, „За взятие Берлина“ и „За победу над Германией“. Также меня наградили польским орденом „Virtuti militari“ и медалью „За Одер, Вислу и Балтику“».

– Как сложилась ваша послевоенная жизнь?

– До 1947 года я служил в Германии. Правда, в августе 1945-го мне, как самому молодому, дали 40-дневный отпуск домой. А после демобилизации из-за контузии мне присвоили инвалидность, но это не помешало мне окончить вечернюю школу, выучиться на строителя и честно работать всю сознательную жизнь. После возвращения из армии по комсомольской путёвке я попал в Кишинёв. Стоял у истоков создания первой теплоэлектроцентрали города. Сегодня на заслуженном отдыхе. У меня двое детей и внук Михаил.

– Война по ночам не снится?

– Да, бывает. Снится, как я еду на своём танке по улицам, как идём в наступление. Фронтовые будни моей юности навсегда остались в моей памяти…

Интервью и лит. обработка А. Петровича

Назаренко Александр Константинович

В сентябре 1941 года я поступил в училище. Оно сперва в Бобруйске располагалось и было тракторным. Потом его перевели в Сталинград, а из Сталинграда в Камышин, и вот в Камышине я в училище и поступил. В декабре я его окончил, нам присвоили звания кому лейтенантов, кому младших лейтенантов, и тут приказ Министерства обороны – из автотракторного училища сделали бронетанковое. И нас начиная с января переучивали на танкистов. В июле мы окончили обучение, и меня отправили на автотракторный завод, там формировались экипажи. Ребята для экипажей прибывали из разных училищ. Мы экипажи сформировали и пришли на завод, где стали собирать танки. Мы-то думали, что завод будет собирать, а мы, экипажи, будем присутствовать, а нам говорят: «Дудки, этого не будет». Ко мне подходят и говорят: «Вот там склад, там все получай, а корпуса на козлах стоят вот там, будете сами собирать. А когда соберете, наши представители проверят, как вы собрали. А потом поедете самостоятельно на стрельбу и фронт». Так все это и произошло.

В октябре нас отправили под Москву, а оттуда в Ржев, на формирование.

Мы совершили марш 300 километров. А Т-34 мог снег до полуметра преодолеть, а дальше нет, и мне приходилось ходить в населенные пункты, просить, чтобы очистили снег, хоть немножко, 20–30 сантиметров можно оставить, чтобы танки не сидели на снегу, гусеницами не молотили.

Тогда под Ржевом была окружена немецкая группировка, но там остался проход, через который немцы отходили, и мы вот к этому проходу и вышли, открыли огонь. Потом туда начала подходить наша пехота, но к тому времени там остался только немецкий обслуживающий персонал. Потом нас сняли с фронта, мы своим ходом дошли до вокзала и там погрузились на эшелон.

Прибыли мы под Курск. На рассвете разгрузились и своим ходом стороной прошли Курск и прибыли в Обоянь и пробыли там с марта по июль, в Обояни формировалась наша 1-я танковая армия.

6 июля мы уже получили приказ прибыть в такой-то населенный пункт. Мы рванули и в час ночи туда прибыли и всю ночь рыли окопы для танков. Там местность вроде ровная, а когда подъехали – спуск, внизу речка течет, воды по пояс, шириной метров 5–6 и мостик для переправы, может телега проехать, а танк не пройдет.

Я тогда командиром танкового взвода был и вот, только светать начало, смотрю, один выскочил оттуда. Четыре шага сделал и упал и не поднялся. Второй вышел, тоже упал. А там на немецкой стороне такая наблюдательная вышка была, и третий сразу за эту вышку спрятался. Я по вышке три снаряда вложил, она взорвалась, и они драпанули. И получилось, что наблюдателей и корректировщиков у немцев не стало.

В первый день на нас пошло шесть танков, наши подбили четыре, после чего они драпанули. На следующий день шло восемь танков и сзади них шло еще четыре «Тигра». А наших там было… У меня во взводе три танка осталось, один подбили… Тем не менее мы расстреляли шесть из восьми танков – два были полностью разбиты, а четыре паршиво, но драпанули. И «Тигры» ушли.

На третьи сутки тишина – ни танков, ни артиллеристов. А потом прилетели самолеты.

Сначала один прилетел, а я же вверх стрелять не могу, а там, кроме танков, никого нет. Пехота на вторые сутки была, день простояли, а ночью их забрали. А тут самолеты…

Они сильно лупили по нашим танкам. Я в окопчике сидел, и метрах в трех от кормы моего танка упала бомба. В результате половина здания рухнула на меня, но мне повезло, ничего не было, только завалило всяким хламом. Следом бомба упала на дорогу… Она такая мощная была, что закопанный танк приподняло и бросило в воронку. После бомбежки я пошел осмотреть свои танки, смотрю, танк раком стоит в воронке. Я туда. Люк закрыт, постучал, открыли. Я говорю: «В чем дело? Почему закрыто, и весь экипаж молчит, кого ранило?» Вышел командир танка: «Да нет, никого не ранило, нас приподняло из воронки и бросило вперед». Спереди танка аппарат прямого управления висит на одном болте, а два болта болтаются, и топливо выливается. Я говорю: «Включай задний ход и выходи в свое гнездо». Пошел в свой танк, говорю механику: «Давай, подъезжай кормой к тому танку, зацепимся, и ты на первый передаче будешь идти вперед, чтобы вытянуть танк из этой воронки. А потом его назад для ремонта».

Мы этот танк вытянули. Проверили – двигатель работает, и я отправил этот танк за деревню. Километрах в двух должен стоять командир батальона. Я командиру танка и сказал: «Иди туда, приводи танк в порядок. А потом