Альманах «Российский колокол» №4 2019 - Альманах Российский колокол

ненавижу тех, кто удачливее меня… я раздражительная… я посредственность… я депрессивная… я высокомерная… я мстительная… я истеричная… я капризная… я эгоцентричная…

Боль немного отпустила, и я смогла кричать.

Не помню, что я кричала и как долго. Постепенно мне стало легче. Сознание прояснилось, и я увидела, что пространство шара восстановилось, а выход стал значительно больше… или я меньше. Радоваться сил не было. Чувствовала себя опустошённой. Остатки мучительной боли ещё давали о себе знать то тут, то там, но это было не существенно. Меня поддерживало то, что какая-то часть работы сделана. Вспомнила, что когда первый раз заглянула в отверстие, то увидела, что проснувшиеся в маленьких шарах выглядели очень сосредоточенными, точно не в корчах боли и не вопящими.

Я очень устала. Нет, не спать, не спать. Что дальше? Опять то же самое?

Попробовала, но нет – боль была сильным стимулятором, а сейчас её нет и всё выглядит как-то неубедительно.

И тогда, не знаю почему, я стала вспоминать всех тех, кому сама причинила боль. Что творила, когда верила в то, что абсолютно права, и вела себя подло, лживо, жестоко… и снова весь список. Вернулась боль, теперь я чувствовала чужую боль как свою, плакала, мне было так жаль, и я просила у них прощения.

Постепенно иссякло и это. Я была вся мокрая от слёз, и мне стало легче дышать.

Выход ещё увеличился.

Как-то сам по себе потерял актуальность вопрос, что делать с теми воспоминаниями, в которых другие так или иначе уничтожали меня. Я взяла из них только своё, то во мне, что спровоцировало их на такие злодеяния. Видимо, всё остальное не в моей компетенции, и оно просто исчезло, какое облегчение!

Я уже могла бы протиснуться в отверстие, но вспомнила, что в него нужно съехать, естественно скользнув, как на горке. Что же дальше?

Я посмотрела по сторонам и увидела, что пространство вокруг изменилось, шаров стало меньше, исчезли цветные шары, шары-пули и шары-гроздья, все шары были прозрачные и ещё… меня здесь… знают!

Кто все эти люди? И почему они проявляют узнавание? Я почувствовала громадное облегчение! Мы не могли ничего больше, кроме как кивать друг другу и обмениваться улыбками, но это было так здорово, что быстро забилось сердце и защипало в носу. С некоторыми настолько совпадала скорость движения и объём шара, что мы какое-то время, соприкоснувшись ладонями, летели вместе, потом расставались. У меня не было сожаления, во мне откуда-то возникло знание, что так и надо.

Может быть, это всё? Достаточно? Мне сейчас было очень хорошо, но я видела то тут, то там, не так часто, но они были – выскользнувшие-свободно-летящие, что стало понятно – надо сделать что-то ещё. Какое-то, возможно, последнее усилие.

Я перестала отвлекаться и смотреть по сторонам. Вновь сосредоточилась на выходе. Внезапно скорость увеличилась. Ветер свистел в ушах и леденил кожу. Я почти не могла дышать. Мне стало страшно. Я вдруг поняла, какой безумно рискованной авантюрой было всё это.

Ты, самонадеянная идиотка, что ты наделала! И даже не узнала, ради чего? Полёт? Ну и что теперь?!

Внутри меня всё вопило от ужаса. Я осознала, что сижу, упираясь ногами в края выхода, а руками действую как распорками. Что я делаю??

…нет-нет-нет-нет-нет-нет, пожалуйста, не надо… я всё поняла, я всё смогу исправить… только верните меня…

Потом пришло одно слово: «Заткнись».

Затем второе: «Поверь».

Третье: «Прими».

И последнее: «Это теперь твоё».

Я так и сделала. И просто выскользнула.

Тишина… невесомость… полёт…

Кто я теперь? Где и зачем? Какая разница?

Мне это совершенно не интересно.

Я помню очень много разного, всякого, но ничего конкретного или хоть сколько-то связного. У меня теперь есть полёт, и мне достаточно.

Наверное, тот, кто пишет это сейчас, знает, зачем он это делает.

Или думает, что знает.

В любом случае удачи ему. С чего-то же надо начинать…

Сон первый, перламутрово-розовый

Наше. Его. Моё

Однажды меня спросили: хочу ли я узнать день своей смерти? Я, не думая, быстро сказала: «Нет. Конечно, нет!»

Начало. Наше.

Темно. Я внезапно проснулась и даже не сразу это поняла. В моём сне мы были смешным ёжиком, я – нежный животик, он – колючая спинка. Так и есть, моя голова лежит у него на плече, он обнимает меня руками, я его – ногами. У нас общие границы тела, температура кожи, дыхание, сердцебиение, запах.

Мне не нужно спрашивать о любви, это так же глупо, как вспоминать своё имя, я вся пропитана ею.

За окном светлеет, начинают петь птицы, скоро рассвет.

Снова погружаясь в сон, я чувствую, как он целует меня в макушку. На губах у меня улыбка…

…ненавижу будильник…

Продолжение. Его.

Темно. Я уже давно проснулась. В голове обрывки снов, наверное, мыслей. Я лежу на его плече, слушаю его дыхание, под рукой бьётся его сердце, вдыхаю его запах.

Я не спрашиваю его о любви. Боюсь услышать ответ.

Он высвобождается и поворачивается ко мне спиной. Я чётко вижу его силуэт на фоне светлеющего окна. Начинают петь птицы, скоро рассвет.

Оказывается, у меня давно закушена нижняя губа. Больно.

…лежу и жду, когда зазвонит будильник…

Конец. Моё.

Темно. Я и не начинала засыпать. Под щекой моя рука, она ничем не пахнет. У меня ничего не болит, и тела своего я не чувствую. В голове такой хаос, что можно сказать – пустота.

Светлеет за окном, начинают петь птицы, скоро рассвет.

По губам текут слёзы.

…если так пойдёт и дальше, то будильник мне будет не нужен…

Когда он уходил, сказал: «Все будет хорошо!» Дожить бы…

Сейчас я многое бы отдала, чтобы узнать день своей смерти. Или, может быть, я его уже знаю?

Сон второй, бело-голубой. Он и Она

Девять дней в апреле

Она всегда верила в магию цифр и чисел. Например, за двадцать один день до своего сорокового дня рождения она влюбилась.

Первый раз они увидели друг друга за три года до описываемых событий. Они приходились друг другу «косвенными» родственниками (он племянник отчима). Тогда он был проездом в её городе, и отчим попросил приветить его «по-родственному». Он пришёл, как и полагается воспитанному молодому человеку, с цветами и конфетами. Она напекла пирогов, ужин проходил в лёгком трёпе, так как она решительно не понимала,