Системный Творец - Александр Сорокин

была продолжением свойства топора — «Невозможно выбросить». Система, в своей бездушной логике, не позволяла потерять ключевой инструмент. И эта связь была обоюдной. Если я не мог дойти до топора… то топор мог вернуться ко мне.

Головорез уже приготовился к финальному удару. Багровый свет на клинках вспыхнул ярче.

У меня не было времени на раздумья. Я мысленно ухватился за нить, за то ощущение связи, что шло от сердца к топору, валявшемуся в двадцати шагах от меня, рядом с мёртвым дубинщиком. Я потянул её изо всех сил, не физической силой, а силой воли, отчаянным, яростным желанием.

И произошло чудо.

Топор на земле дёрнулся. Лезвие, залитое кровью, блеснуло на солнце. И затем он сорвался с места и помчался ко мне по воздуху, словно притянутый невидимым магнитом. Он летел рукоятью вперёд, точно и плавно, словно его запустила самая мощная в мире рогатка.

*Тук.* Твёрдая, успокаивающая тяжесть дерева и стали легла мне в ладонь точно в тот момент, когда отравленный клинок уже начинал своё движение вниз.

Ухмылка головореза сменилась шоком и непониманием. Его мозг отказался обрабатывать то, что он только что видел. Этот миг замешательства стал для него последним.

Мой ответ был молниеносным. Я не стал замахиваться — я просто, с силой, которую дала мне «Закалённая Плоть», и с яростью, ткнул обух топора ему в горло. Хрящ хрустнул. Он захрипел, глаза закатились, и он рухнул на землю, зажимая шею руками, беспомощно дергаясь в предсмертных судорогах.

Я стоял, тяжело дыша, с топором в руке. Рукоять пульсировала тёплой, живой вибрацией — Мимио ликовал. Боль в руке была адской, а яд медленно разливался по телу, но я был жив. Я победил.

Я поднял взгляд на Клейна.

Он стоял, окаменев. Его багровое лицо побледнело, а глаза вытаращились от чистейшего, неподдельного ужаса. Он видел, как его проверенные бойцы, вооружённые системными умениями, были повержены за считанные секунды. Он видел, как топор сам прилетел ко мне в руку. Для него это было не системным свойством, а чистейшей магией. Колдовством.

— Ч… что ты за монстр? — выдохнул он, и его рука с мечом задрожала.

Я сделал шаг вперёд. Всего один. Но в нём была вся тяжесть моего гнева, вся решимость положить конец его угрозам.

Этого хватило. Звериный инстинкт самосохранения пересилил ярость. Клейн, не говоря больше ни слова, резко развернулся и бросился бежать. Он нырнул в первый же переулок, и через мгновение я услышал лишь его удаляющиеся, запыхавшиеся шаги.

Я хотел его преследовать, но яд сковывал движения, а из раны на руке всё ещё текла кровь. Я позволил ему бежать, но знал — это еще не конец. Это лишь отсрочка. Тем более, что он был свидетелем, что узнал обо мне слишком многое.

Бой окончился так же внезапно, как и начался. На пыльной улице лежали два тела, быстро окружённые алыми лужицами. Воздух гудел от адреналина и пах железом и смертью. Я прислонился к забору, пытаясь перевести дух. Рука горела огнём, а по телу расползалась противная, сковывающая слабость. Яд был сильным, цепким, он пускал корни в мою плоть.

Мысли с трудом цеплялись за логику, но одно понимание пробилось сквозь пелену — мне нужна была не вода и не припарка, а нечто иное. То, что только начало просыпаться во мне самом.

Стиснув зубы, я оттолкнулся от забора и, почти не чувствуя ног, побрёл к бочке с водой. Рукава моей рубахи уже пропитались кровью и чем-то липким и тёмным. Опустившись на колени, я судорожно зачерпнул пригоршню воды, смывая с раны грязь и кровь. Боль вспыхнула с новой силой, заставив меня застонать. Вода в бочке быстро окрасилась в ржавый цвет.

Но я искал не чистоту. Я искал тишину. Закрыв глаза, я попытался отрешиться от жгучей боли, от запаха крови, от гула в ушах. Я сосредоточился на внутреннем ощущении — на едва уловимом потоке живой энергии.

Словно в ответ на мою мысль, внутри что-то щёлкнуло. Тихо, но отчётливо. Я почувствовал, как из глубины сознания, от пульсирующего золотым светом тельца Мимио, потянулась тонкая, тёплая нить. Она напоминала солнечный луч, пробивающийся сквозь листву. Эта нить энергии достигла моей раны, и жгучая боль начала отступать, сменяясь навязчивым, согревающим зудом. Я чувствовал, как плоть буквально на глазах стягивается, а чёрные прожилки яда медленно тают, будто их выжигает изнутри мягкий свет.

Это был не мгновенный процесс. Я сидел, опёршись спиной о грубые доски бочки, с закрытыми глазами, вслушиваясь в работу собственного тела. Слабость медленно отступала, сменяясь глубокой, выматывающей усталостью, но уже без той смертной хватки яда.

Когда я наконец открыл глаза, то увидел, что воспаление вокруг раны спало, а сама она покрылась тонкой розовой плёнкой новой кожи. Яд отступил. Путь Целителя сработал. Боль в руке притупилась, сменившись глубоким, ноющим жжением. Я поднялся и, не глядя на тела, побрёл по пустынным улицам к импровизированному лазарету.

Капитан Горст находился на том же чердаке, что и накануне. Казалось, он не покидал его всё это время. На столе перед ним были разбросаны карты, испещрённые зловещими пометками, а в углу дымилась почти остывшая кружка какого-то отвара. Он поднял на меня усталые, но всё так же пронзительные глаза. Его внимательный взгляд сразу же остановился на моей руке, но ничего комментировать он не стал.

— Ну? — односложно бросил он.

— Я готов. — мои собственные слова прозвучали хрипло, но твёрдо. — Принимаю ваше предложение.

В его глазах мелькнуло что-то — не удовлетворение, не радость, а скорее холодное, стратегическое облегчение. Он кивнул.

— Источник твоей силы восстановился? И что это вообще?

— Да, это амулет. — я вытащил из-за пазухи «Дубовый Щит». Деревянный кружок, тёплый на ощупь, с вырезанным дубовым листом, лежал на моей ладони. — Древний семейный артефакт. Родители нашли в руинах на охоте. Позволяет концентрировать жизненную энергию и направлять её на подавление инфекций. Но его сила не бесконечна и требует времени на восстановление.

Горст внимательно посмотрел на амулет, потом на меня. Он прекрасно понимал, что это чушь собачья. Но ему нужна была легенда. Удобная, правдоподобная выдумка, которую он мог бы преподнести своим людям и горожанам.

— Логично. — безразличным тоном произнёс он. — Значит, так и будет. Ты — носитель редкого артефакта, унаследованного от предков. Он исцеляет, но имеет ограничения. Я обеспечу тебе прикрытие. — он протянул мне через стол руку, тяжёлую, с мозолистыми пальцами. — Соглашение достигнуто.

Я