Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

class="p1">Казаки на рысях ворвались в селение и заняли его. Огляделись… Руцдум больше походил на разбойничий притон, нежели на крепость. Располагался он в долине, окруженной высокими холмами, покрытыми лесом. Селение прикрывал ретраншемент длиной в четыре версты, вившийся по извилинам гор. Донцы захватили дом Пегливана, построенный наполовину в турецком, наполовину в европейском стилях. Дом был весьма обширен и хорошо меблирован. Два великолепных фонтана украшали двор, где имелось еще несколько зданий. Цветущие сады дополняли общую картину великолепия.

Захватив Руцдум казаки нанесли большой моральный и материальный ущерб одному из самых активных противников русских.

Четыре дня спустя после Рассеватского сражения корпуса Платова и Милорадовича были двинуты к Силистрии. Десятого сентября несколько донцов на глазах русской армии и гарнизона турецкой крепости переплыли рукав Дуная и достигли одного из островов близ Силистрии. Несмотря на плотный огонь засевших там турок, казаки выбрались на сушу, перебив янычар и захватив остров. Этот поразительно смелый прорыв донцов вызвал восторг у русской армии. Его очевидец граф Александр Ланжерон писал в своих воспоминаниях: «Этот удивительный подвиг казаков доказывает, какую пользу приносит войско единственной нации, обладающей ими. В самом деле, какую же кавалерию можно было заставить переплыть таким образом широкую и быструю реку»[476].

Одиннадцатого сентября корпуса Платова и Милорадовича блокировали Силистрию. Казаки заняли западную сторону крепости у деревни Калипетри, следя за дорогой, идущей через Туртукай к Рушуку, где находилась армия верховного визиря.

Платов осмотрел крепость и понял, что взять ее будет нелегко, если вообще не невозможно из-за отсутствия осадной артиллерии. По данным пленных, захваченных в окрестностях Силистрии, в крепости находилось одиннадцать тысяч солдат и офицеров, сто тридцать орудий, многомесячный запас продовольствия и боеприпасов. Командовал гарнизоном опытный и храбрый военачальник Илик-Оглу, с которым Платов был знаком по прошлым делам.

Зная об этом знакомстве донского атамана с турецким комендантом, Багратион предложил Матвею Ивановичу написать послание Илик-Оглу с предложением сдать крепость на условиях свободного выхода гарнизона и жителей. В тот же день Платов отправил парламентеров с письмом к коменданту. Казачий офицер и два казака с белым флагом доставили пакет к главным воротам Силистрии. Жмурые янычары молча приняли его и удалились.

Получив письмо Платова, Илик-Оглу собрал высших командиров и, развернув бумагу, стал читать…

– Лучшего выбора нельзя было бы и сделать, если бы рвение, доблесть и талант могли обеспечить защиту. Я знаю, что долг всякого военного требует честного исполнения своей обязанности и уступать только необходимости. Но должно также соображать свои средства со средствами противника. Я прибыл для овладения Силистрией, которая теперь тесно обложена частью вверенных мне войск, и сама ниоткуда не может ожидать помощи. Занятие нами Туртукая не позволит визирю послать к крепости подкрепление, тогда как если бы только представилась к тому надобность, я мог быть усилен из нашей главной армии, которая теперь состоит под начальством князя Багратиона, уже участвовавшего прежде в войне с Турцией, блестящие подвиги которого известны всей Европе…

При таких условиях Силистрия может продержаться несколько лишних дней, но покоренная оружием, уже не может рассчитывать на такие умеренные требования, которые ей предлагаются теперь: свободный выход гарнизона и жителей и сохранение их имущества. Только боевой материал крепости должен быть сдан русским[477].

Илик-Оглу намеренно опустил то место в письме, где Платов предлагал ему переселиться в Россию с предоставлением всех удобств и преимуществ.

Едва Илик-Оглу умолк, турки, собравшиеся у него в зале, возмущенно загомонили. Комендант понял, что о сдаче крепости не может быть и речи. В тот же день он переправил Платову собственное послание, в котором для принятия окончательного решения просил дать ему время, чтобы обсудить с начальниками родов войск предложение атамана.

Платов понял, что турки не думают сдаваться, а лишь затягивают время. В тот же день атаман отдал приказ начать бомбардировку крепости. Многочасовой огонь русской артиллерии нанес значительный урон турками, но они упорно держались, не помышляя о сдаче.

В одну из темных сентябрьских ночей группа казаков-добровольцев на лодках сумела бесшумно пройти мимо крепости и высадиться выше ее, перерезав таким образом речное сообщение с Рущуком.

В последующие дни русские снова бомбардировали крепость. Большой урон туркам нанес огонь тяжелой корабельной артиллерии: в Силистрии горели дома, гибли люди и боезапасы. Одна из бомб угодила в дом коменданта Илик-Оглу, который в это время обедал в кругу семьи. Мощный взрыв уничтожил несколько комнат, вызвал пожар, но сам Илик-Оглу и его близкие не пострадали.

Янычары, огрызаясь, совершали многочисленные мелкие вылазки. Восемнадцатого сентября последовал крупный прорыв турецкой кавалерии. В результате упорного боя казакам удалось захватить пятерых пленных, семьдесят янычар полегло на поле сражения.

Пять дней спустя казачья разведка донесла атаману, что из Рущука на выручку силистрийскому гарнизону движется большой отряд турок во главе с визирем. Матвей Иванович давно ждал этого и тут же двинул навстречу деблокирующим турецким войскам крупные силы.

В нескольких верстах от Силистрии произошло ожесточенное и кровопролитное сражение. Передовые отряды турок, не выдержав стремительного натиска казаков, стали отходить. Визирь именем Аллаха и угрозами смерти остановил янычар и, подкрепив их новыми сотнями бойцов, устремился на Платова. Снова закипел жаркий бой. Атаман второй раз сломил упорного противника и гнал турок несколько верст. Около тысячи трупов басурман остались лежать на поле боя, когда донцы завершили преследование.

В тот же день об этой победе узнал Багратион. Весьма обрадованный этой викторией, князь доносил в Петербург Аракчееву: «А теперь поздравляю вас с победою также важною: разбил Платов отчаянного и славного Пегливана»[478].

Несмотря на поражение деблокирующих войск, силистрийский гарнизон, имевший достаточное количество продовольствия и боеприпасов, не помышлял о сдаче. Об этом красноречиво свидетельствовало письмо, полученное Платовым пятого октября от коменданта Силистрии Илик-Оглу. Надеясь на Аллаха, крепость стен и мужество своих воинов, комендант писал атаману: «Крепость, подвергнутая пяти или десятидневному бомбардированию, не может быть еще разрушенною. Счастие или несчастие дается нам от Бога, и мы предаемся его воле. Вы пишите также о моей дружбе к России: действительно, дружба эта существовала, и я навсегда сохраню эти чувства. Но предложение, которое вы мне делаете, не согласуется ни с чувством дружбы, ни с современным положением дел. Я, нижайший слуга Блистательной Порты, как же я могу выполнить ваши требования и предложения?»[479]

Илик-Оглу имел все основания так говорить, ибо на выручку силистрийскому гарнизону с главными силами двигался сам верховный визирь. Девятого сентября в два часа дня турецкая армия, к которой присоединились войска, стоявшие у Капаклы, расположились на высотах при деревне