Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

— Мария!

— Да, господин, — ключница появляется из кухни.

— Нет ли у тебя там льда?

— Нет, господин, — отвечает Мария. И в её голосе он слышит огорчение, ключница жалеет о том, что не смогла ему помочь. — Но ежели надобно, я могу послать к молочнику, думаю, у него в погребе может быть.

Но Волков лишь машет рукой. «А вот во дворце у герцога всегда есть лёд». Генерал чувствует себя нехорошо, и то не хворь плоти. Все лекарства, что выписал ему Ипполит, он пьёт исправно, и, кажется, они помогли. А плохое самочувствие…

Это всё чёртов двор. С тех пор, как он приехал сюда, его не покидало чувство, что он ведёт войну. Ведёт и не знает, как её выиграть, как её закончить. Одна опасность обрушивается на него за другой. И первая из тех мыслей, что лишали его аппетита…

«Какого дьявола сеньор интересовался его родством с Брунхильдой, родством с Агнес? Что вынюхивал, зачем спрашивал? — Всё это было очень, очень неприятно… А он ещё отказался от его предложения возглавить гвардию посольства. Герцог, как и все высокородные, очень не любил отказов. Может потому и начал спрашивать про семью, намекать: дескать, я всё знаю, ты уж не упрямься, дурачок. — О-о… Тут не только есть перестанешь, тут чесаться начнёшь!» Дальше шли «интересные» встречи обер-прокурора с погаными маленами. О чём негодяи там говорили, к какому решению пришли? И кто вообще был главный зачинщик нападения на Брунхильду и племянника. В том, что эти мерзавцы не остановятся, Волков был уверен.

«Затихнут — да. Наверное. Уберутся в свои крысиные норы, полагая, что герцог их и на этот раз укроет от возмездия. А когда поймут, что всё прошло, улеглось, и кара их миновала, так снова примутся за своё. А как не приняться, если на кону титул и земли»? Но и это было опять же не всё.

Принц. Мальчишка и глупец, затеял истинную дурость, опасную для генерала, которую надо было обязательно пресечь, но при том, ни в коем случае не поссориться с юным балбесом. Потерять одного из немногих друзей при дворе было для него сейчас… Истинной катастрофой.

«Вот и думай, где спокойнее, на войне или при дворе?»

Причём на войне, он знал, что делать… У него был целый арсенал действий: от вкапывания в землю и окружения себя частоколами, до скорых ночных маршей и атак с ходу, не перестраиваясь из походной колоны. А тут: «Наберитесь терпения, друг мой, подождите».

Ждите. Лучшего способа отдать инициативу и придумать невозможно. Даже находясь в осаде, он не стал бы сидеть сложа руки и ждать. Так можно дождаться только неожиданного удара. Но в том-то и дело, что тут генерал ничего не мог предпринять на упреждение. Не мог подготовить неожиданный удар, а должен был отвечать на создавшуюся угрозу. И вот одной такой угрозой, для него, и была нелепая затея принца.

И уже придумывая как её предотвратить, он поцеживал разбавленное вино, попутно удивляясь тому, что фон Готт так с утра и не объявлялся. А тут радость, наконец, за дверями генерал слышит низкий голос оруженосца, он о чём-то болтает с Ингрид. Та ему в ответ всегда отвечает чуть заносчиво. Но генерал давно приметил, что пухленькая и хорошенькая Ингрид, хоть и замужем, только с виду отзывается на шутки оруженосца строго, на самом деле как будто флиртует с ним, и Волков вздыхает с облегчением: объявился, наконец. Он встаёт.

— Куда вы?! — сразу всполошилась жена. — Не поели же ничего!

— Потом поем, — бурчит он и со стаканом выходит из столовой.

Ингрид сразу юркнула в кладовку за чем-то, а генерал и говорит своему оруженосцу:

— Какого дьявола, фон Готт? Где вы были?

— Там, где вы приказали, там и был! — Молодой человек ещё и задирается, с вызовом отвечает: мол, что же вы спрашиваете, если сами меня туда послали.

— Я за утро побывал у двух главных вельмож герцога, пол-дворца ещё потом обошёл, и приехав домой пообедал, а вы только заявились, хотя дом… — Тут он взглянул на приоткрытую дверь: ну конечно же баронесса застыла, голову склонила и пыталась расслышать их разговор, что называется изо всех сил, и тогда генерал прикрыл дверь, и продолжил: — Дом её отсюда совсем недалеко.

— Дом-то недалеко, — соглашается фон Готт, понимая своего сеньора и понижая голос, — да когда я приехал, она спала ещё, я отдал ей письмо, так она велела ждать. — И он продолжает с возмущением. — Только одевалась полчаса, потом вышла, поговорила со мной и сказала, что будет писать ответ. И писала его ещё полчаса, — он достаёт небольшой пахнувший духами клочок бумаги, протягивает его генералу, тот сразу прячет его в рукав, а фон Готт и продолжает: — а потом она сказала, что не любит завтракать одна, просила меня остаться на завтрак, вот и пришлось с нею посидеть, хоть поел, а то вы-то только по делам и гоняете — поесть некогда.

— Значит дома вас не кормят, напросились на завтрак к юной госпоже, — констатирует барон.

— Ничего я не напрашивался, говорю же, она сама просила, говорила, что не любит есть одна.

— Она вообще-то и спать одна не любит, вы там за завтраком под юбки к ней не заглянули ненароком?

— Вот ещё, не по сердцу мне такие колючки, — нагло заявляет фон Готт, — так… поболтать с нею, позубоскалить — это можно… А ноги ей уже пол-дворца раздвигало, чего мне туда ещё лезть?

— Да, уж… Жаловалась лиса, что виноград кисл, — смеётся Волков. — Скажите уж попробовали, да не дала вам благородная дева. И сразу она шпилька, да колючка, и ноги ей пол-дворца раздвигало.

— Мне не дала? — Фон Готт говорит теперь с вызывающим апломбом. — Да она вчера, от бабьей тоски даже вам, старику дала, а уж мне бы… — он ещё и машет рукой: да только я возжелай.

Волков ухмыляется, а потом и добавляет:

— А за ней приданного, между прочим, какое-то поместье с конезаводом, что даёт дохода в год восемнадцать тысяч.

И моментально лицо оруженосца становится серьёзным, и ни апломба, ни игривости в нём более нет:

— А что за поместье-то?

— Что, фон Готт, интересно? Да? — теперь уже барон смеётся в отрытую: — Что? Теперь уже и не шпилька она, и не колючка? А то, что ноги она перед половиной дворца разводила… Уже и ничего зазорного в том нет, да, фон Готт? Истинная ерунда. Подумаешь! А может и дальше пусть раздвигает, коли у неё есть охота, ведь за теми