Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

Так и поступили с Лобсогоем:

бросив мангадхая в подземелье,

сторожей поставили у входа.

И Гэсзр им наказал: “Как только

выбраться попробует — стреляйте,

копьями обратно загоняйте!”

Победителя свою победу

понимали как венец похода,

потому на землях Лобсогоя

родники они позамутили,

травы на лугах поистоптали,

все его кочевья позорили.

Табуны и скот его согнали,

злато с серебром его собрали, —

и все это длинным караваном

двинулось домой с горы на гору.

Хоть сложны, опасны переправы,

путники одолевают реку';

хоть долга, извилиста дорога,

путники к своей приходят цели,

что страною жаворонков звали,

где Мунхэ далай катало волны,

где река Хатан в большой долине

у дворцов Гэсэра протекала,

где родня героев поджидала.

До низовьев солнечной долины

докатился слух о приближенье

доблестного воинства Гэсэра,

и Алма Мэргэн, поняв, что едет

муж ее домой как победитель

с баторами, с воинством, с добычей,

встретила их с радостью великой.

И Абай Гэсэр сказал: “Теперь, однако,

наступило время благодати!” —

и убрал в чехлы свое оружье,

и подальше спрятал лук и стрелы.

Воинство Алма Мэргэн кормила

не жалея сил и угощений:

мерой с гору мяса наварила,

мерой с озеро архи дала, —

все, что в доме было, собрала.

В золотой свой барабан ударив,

с севера соседей пригласивши,

в барабан серебряный ударив,

с юга пригласив к себе соседей,

сам Абай Гэсэр встречал прибывших

на победный пир — на славный праздник.

Восемь дней веселье продолжалось,

девять дней округа вся гудела,

на десятый гости похмелились,

по своим улусам удалились —

долго помнили, как веселились.

54. Поход на Ширэм Минату

Как Гэсэр спустился в Средний замби,

как над ханами воссел он старшим,

как искоренять он зло принялся,

как изничтожать он стал коварных,

как продолжил истреблять жестоких,

как беззлобных защищал от сильных,

как безвинных отделял от злобных,

так и оказалось, что остался

изо всех чудовищ вредоносных

лишь один — шулма[200] Ширэм Мината[201].

Проживал он за Страною Смерти,

а ходил всегда с кнутом чугунным

и считался злом непобедимым,

супротивником необоримым.

И созвал Абай Гэсэр всех ближних,

и сказал: “Пришла пора сразиться

нам с Ширэм Минатой — злым шулмою,

кто всегда с кнутом чугунным ходит,

а живет он за Страною Смерти.

Если далека туда дорога,

если реки широки, то надо

обстоятельно, с умом собраться!”

Согласились баторы с Гэсэром,

и Абай Гэсэр по Книге Судеб

стал гадать — вычитывать, что будет,

если воевать с Ширэм Мннатон.

Книга Судеб так ему сказала:

“Если победишь, то в одиночку.

Если сам врага не одолеешь,

то тебе помочь никто не в силах:

баторы побить шулму не смогут,

да и силы Неба не помогут”.

Баторам сказал Гэсэр в раздумье:

“Баловства сражение не терпит —

я один пойду к Ширэм Минате.

Пусть Эржэн Шулма идет со мною,

если он, конечно, согласится…”

А еще сказал Гэсэр: “Найдите

моего коня и отловите,

приготовьте мне его в дорогу!

Моего, — сказал, — коня гнедого:

сильного, с особо мощным телом,

с цепкими копытами, с крутою

и выносливой спиной, с боками

нелиняющими, с крепким крупом,

с длинными ушами, с молодыми

беспощадными в бою зубами,

с гривою волнистой в три охапки

и с хвостом прекрасным в три сажени”.

Баторы коня в степи нашли

и к дворцу Гэсэра привели.

Собираясь в дальнюю дорогу,

соблюдая дедовский обычай,

со спокойной совестью на смертный

бой Эржэн Шулма коня готовил:

своего испытанного в битвах

скакуна кроваво-красной масти

на речную гальку он поставил,

чтобы укрепить его копыта, —

камешки под выстой кой скрипели;

он коня на лёд речной поставил,

чтобы закалить его копыта, —

лёд похрустывал под тяжкой ношей.

Конь стоял, прекрасный хвост забросив

на спину, а выгнутую шею

положив задумчиво на холку,

Конь слегка посверкивал глазами,

и, храпя, поваживал боками,

и пофыркивал, сраженье чуя,

и, ярясь, перебирал ногами.

И тогда коню бывалый воин

дал пучок травы — как накормил,

чашку дал воды — как напоил.

Собираясь в трудную дорогу,

соблюдая воинский обычай,

сам Абай Гэсэр коня гнедого

к будущим сраженьям приготовил.

Потником накрыл его из шелка

и седлом с серебряной лукою

оседлал, а для подъема в горы

пристегнул серебряный подгрудник,

а для спуска с гор приладил сзади

скакуну серебряный подхвостник.

Десятью подпругами двойными

накрепко он опоясал брюхо,

всею силой рук позатянул их,

всею силой пальцев застегнул их.

Шелковый надел он недоуздок,

зануздал уздою золотою,

под крыло седла он кнут засунул —

тамарисковый, ременный, крепкий,

и поставил скакуна на привязь

к коновязи серебра литого.

Так же и Эржэн Шулма проворный

скакуна в дорогу оседлал

и с хозяйским рядом привязал.

Во дворец Гэсэр с Эржен Шулмою

возвратились, чтоб поесть в дорогу.

Слуги стол им золотой накрыли,

кушанья различные поставив,

рядом стол серебряный накрыли,

яствами сладчайшими уставив.

И Алма Мэргэн арзу с хорзою

принесла, чтоб укрепить их силы.

Воины, как волки, насыщались,

и, как птицы, напивались, чтобы

дальний путь обоим был не в тягость.

А потом Гэсэр стал облачаться

для великой и последней битвы:

в зеркале, что с дверь величиною,

оглядел себя,