Педагогика творческой личности - Константин Николаевич Вентцель

форму, которую он имеет во многих случаях в настоящее время, был напоен и обагрен кровью, и благодаря этому оно якобы наслаждается современными благодеяниями культуры и цивилизации. Но, быть может, можно было бы представить себе и иной путь, и, быть может, мы наслаждаемся тем, что является наиболее ценным в современной культуре, не благодаря авторитетам, а вопреки им; быть может, они даже задерживали движение человечества к такому состоянию, при котором бы оно могло в наибольшей возможной степени наслаждаться и пользоваться благами истинной, настоящей культуры. Если это так, если действительно хотя бы в мысли можно себе представить и иной путь, каким человечество могло бы переходить от дикого состояния к культуре, то тем самым все блестящие доводы Штейна в защиту авторитетов лишаются вполне своей убедительности. Они и действительно лишаются своей убедительности, если мы отдадим себе отчет, какой культуры благодаря авторитетам достигло человечество и какова цена этой культуры, если мы отдадим себе отчет, насколько эта современная культура далека от истинной, настоящей культуры.

Человечество еще не знает истинной, настоящей культуры; оно знает только культуру внешне дрессированного человека; его культура касается больше материальных форм существования и имеет внешний, показной характер, но оно не знает еще совершенно культуры духовно освобожденного от цепей невидимого рабства человека, свободно и творчески созидающего все новые и все высшие формы существования и жизни. И на пути к расцвету этой истинно человеческой культуры стоят всякого рода авторитеты. Пока иго авторитетов не будет сломлено, пока не наступит царство великого освобождения индивидуального человека от подчинения всякому внешнему закону, царство человека, избавившегося от всех цепей видимых и невидимых, — до тех пор не придет и время этой истинно человеческой культуры. Пока мы не освободимся от того тяжелого груза, которым нас давит и подавляет авторитет с самого начала человеческой истории, до тех пор мы не выйдем из форм культуры дрессированного, механизированного человека, человека, обращенного в автомата, в марионетку, до тех пор культурная жизнь людей будет во многом напоминать кукольный театр, которым управляет таинственная невидимая рука, какие бы утонченные и изысканные формы эта жизнь ни принимала.

Как мы видим, для Штейна авторитет представляет положительный принцип, которому, как нечто отрицательное, противополагается организация общественной жизни с отсутствием всякого авторитета. Но в действительности имеет место как раз обратное отношение: отрицательным принципом является гораздо скорее авторитет. Организация общественной жизни, в которой устранен над индивидуальной личностью всякий гнет авторитета, обозначает полноту проявления воли каждой человеческой личности, живущей в обществе: каждая индивидуальная воля терпит здесь наименьшие ограничения и достигает своего максимального обнаружения в творческой работе, служащей ее естественным, реальным, объективным выражением. Между тем как авторитет обозначает ограничение полноты проявления воли одних людей ради того, чтобы могла наиболее полным образом проявиться воля других. Авторитет если и может быть оправдан, то только как путь к достижению указанной нами идеальной организации общественной жизни. Полнота проявления воли некоторых может быть только этапом на пути к достижению такого состояния, когда будет возможна полнота проявления воли каждого, какого бы возраста он ни был, какое бы положение ни занимал, какими бы способностями ни отличался, или, другими словами, полнота проявления воли всех. Эта организация общественной жизни как высший общественный идеал, как полнота и наибольший подъем этой последней есть нечто само по себе желательное, тогда как каждый авторитет может быть оправдан только в той мере, в какой он способен вести нас к этому состоянию. Всякий же авторитет, который отдаляет нас от возможности достижения такого состояния, должен быть признан незаконным.

Обыкновенно авторитет считается тем, при помощи чего устанавливается порядок, тогда как общественная организация, в которой отсутствует авторитет, служит синонимом беспорядка. Какое жалкое смешение понятий! Понятие порядка вовсе не покрывается понятием авторитета. Есть два вида порядка: один порядок основывается на силе и авторитете, другой — на свободе. До сих пор порядок в большинстве случаев устанавливался при посредстве авторитета, но из этого не следует, что так будет и впредь, в будущем. Напротив, чем дальше, тем человечество все больше и больше будет переходить от порядка, основанного на силе и авторитете, к порядку, основанному на свободе. И этот порядок, основанный на свободе, таящий в себе величайшую гармонию человечества, является наивысшим общественным идеалом, до которого только может подняться человек.

Таким образом, рассмотрение вопроса о роли и значении авторитета с социологической точки зрения невольно нас приводит к вопросу о тех формах, которые может принять взаимодействие одного человека с другим. Мы должны спросить себя и постараться ответить на следующие вопросы: неужели всякое взаимодействие человека с человеком, всякая форма общественной жизни основывается на насилии и принуждении, на подчинении одной воли другой? Неужели без власти и подчинения власти нельзя себе представить никакого общества? И если мы будем объективны и беспристрастны, если мы будем иметь в виду одну только истину, если мы не будем заинтересованы в оправдании во что бы то ни стало существующего порядка вещей, то на поставленные вопросы мы вынуждены будем ответить следующее. Нет, скажем мы, насилие, принуждение и власть вовсе не составляют существенного элемента общественной жизни. Общественная жизнь мыслима без этого элемента, и даже именно только при отсутствии этого элемента могут развиться высшие формы общественности, те формы, в которых общественность является в истинном смысле этого слова. Всякое же насилие, принуждение и власть являются ограничением общественности, являются тормозом на пути к достижению общественной жизнью высших своих форм.

Общественная жизнь возникает из отношения и взаимодействия людей друг с другом. Какие формы может принять это взаимодействие? Оно может принять форму подчинения одной индивидуальной личности другой (представим себе для простоты, что общество состоит из двух лиц) : одна личность как бы отказывается от своей воли и является исполнителем воли другой личности. Но оно может принять также и форму свободного соединения одной личности с другой, причем ни одна из личностей не отказывается от своей воли, ни одна из личностей не подчиняется другой, но они обе взаимно помогают друг другу в достижении каждым своей воли.

Где полнее и содержательнее общественная жизнь — в первом или во втором случае? Не может быть никакого сомнения в том, что она полнее и содержательнее во втором, так как в первом случае достигаются только те цели, которые себе ставит одна из личностей, другая личность сводится к нулю, к роли простого орудия; во втором же случае достигаются цели, которые ставятся и той и другой личностью, ни одна из личностей как таковая не отрицается, но,