Творчество - Павел Владимирович Виноградов

Интрига сюжета — в необходимости вынести проект ГГ на всеобщее обсуждение. Таковы реалии СССР-2 — сложные технологические проекты обсуждают всенародно. Палки в колёса проекту ставит некий высокопоставленный коррупционер и очковтиратель — такие-то как сохранились в обществе победившего социализма?.. Он уже почти добился своего, но ГГ с друзьями с помощью вполне буржуазных спин-технологий супостата посрамляют.

Текст вялый, изобилующий не относящимися к сюжету напрямую технологическими описаниями. Особенно затянут рассказ о проекте в сцене его презентации.

Ну и вишенка на торте — одно из крайне редких в сборнике упоминаний религии:

«— Ладно, убедил. По тонкому лезвию ходим, в прелесть бы не войти, — практически сам себе сказал Юрий.

— Ты что, религиозный? Такими словами кидаешься, — неожиданно посерьёзнел Анатолий».

Похоже, у коммунистов всех времён аллергия на упоминание любой другой религии. Дедушка Маркс конкуренции не терпит.

Михаил Рагимов. Синие птицы

Советский лётчик сбит над горами Памира некой диверсионной группой — то ли американской, то ли европейской. Суть конфликта не разъясняется, и так понятно, что если СССР возрождён, во всём мире идёт война разной степени интенсивности. Летчик с переломанными костями лежит рядом со своей догорающей машиной и трупами товарищей и вспоминает свою жизнь. Мы узнаём, что он воевал с контрреволюционерами на Кубе (опять?!) и женился на кубинке. Но больше мы о нём ничего не узнаём — приходят диверсанты и ГГ героически гибнет.

Имеется описание различных военных вундервафель и генномодифицированных солдат (империалисты их используют, а Союз — ни-ни). Ещё летают синие птички, название которых мучительно вспоминает умирающий герой. В общем, всё.

Текст вполне может иметь место в этом сборнике. Однако совсем не цепляет. Замечание не по поводу литературы: почему все авторы, касавшиеся этого вопроса, свято уверены, что Китай будет верным союзником СССР-2? Они что, историю СССР-1 плохо знают?

Максим Неков. СМЕРШ 2057

Бонд, Джеймс Бонд. Причём, совершенно намерено — в пику Флемингу, заставившему своего героя в ранних романах противостоять страшной советской спецслужбе СМЕРШ. А тут такой же Бонд, но из СМЕРШа. Впрочем, СМЕРШ этот даже не подчиняется советскому правительству. Вообще-то, в бондиане аналог подобной организации — международный криминальный синдикат СПЕКТР…

Итак, Мур, Алекс Мур. Красавец, хоть куда:

«Среди азиатов он выделялся высоким, под два метра, ростом, светло-голубыми глазами и резкими, чуть грубоватыми чертами лица, присущими классическому европейцу. Придирчивый антрополог не преминул бы отметить, что молодой мужчина похож на кельта, но сам Мур предпочитал считать, что унаследовал хоть немного славянской мягкости от отца. Возможно, так и было, ибо женщинам внешность высокого молодого мужчины нравилась».

Похоже, авторский «Марти Сью», но это грех для писателя небольшой.

Однако до Бонда ГГ как-то не дотягивает — пошловат. Ну, например, небрежно-высокомерно беседует с намеренным убить его громилой. А диалог происходит в мужском сортире… После того, как он громилу оприходовал:

«Он аккуратно взял „Беретту“ с пола и шагнул к туалетным кабинкам. Протерев рукоять рукавом пиджака, Алекс бросил пистолет в ближайший унитаз».

И воду спустил, надо думать… Всё-таки плебейство неизлечимо (это так, в сторону).

Ну и далее таким же манером:

«Чего только не натерпишься ради мировой революции», — произносит великолепный Алекс, оказавшись в низкопробном публичном доме.

«Лезвие вошло в живот легко и быстро… Убийца широко раскрыл рот и гулко взвыл:

— У-у-ы!

— Засосало под ложечкой? — спросил Алекс, выдергивая нож и толкая противника в грудь».

Нет, я не против чёрного юмора и треша, но делать это надо с великим чувством меры. Которого у автора, похоже, нет.

Алекс благополучно выполняет задание в Токио, оставляя за собой несколько трупов и перевербовывая главного супостата, и вновь растворяется в неизвестности, как все его коллеги — бойцы невидимого фронта.

«Пусть каждый из них может сгинуть, не признанный Родиной, если провалится. Зато будут жить другие».

Да ладно, не надо тут норм советской морали, ГГ им чужд. Просто автору захотелось написать непритязательный «крутой боевичок», а тут конкурс подвернулся. Понимаю и не осуждаю.

Но написано не очень. Особенно ненатурально выведен китаец. Не разговаривают так они, и не думают так. Автор, похоже, читал триллеры Ластбадера, но тот, в отличие от него, изображал психологию восточного человека не топорно.

Лев Соколов. Солнечный зайчик

Девушка учит детей в «двадцать восьмой средней школе имени Иосифа Сталина». Юноша… нет, он не воспитатель в детсаду имени Лаврентия Берии, он простой инженер на производстве, изготовляющем зеркала. «Пускаю солнечных зайчиков», — как говорит он девушке. Та несколько разочарована приземлённостью профессии. А зря… Но спойлерить не буду. Скажу только, что объяснение в любви, на которое ГГ решался в муках на всём протяжении рассказа, произошло в момент его профессионального триумфа.

Забавны неосоветские реалии: в провинциальном российском городе стоит памятник Тома Санкаре, революционеру из Буркина-Фасо. Почему? А так просто — человек был хороший, прогрессивный… Ретрофутуризм представлен внезапно вошедшими в моду «авоськами». Кто не помнит, это такие капроновые сетчатые сумки, которые граждане СССР-1 всегда носили при себе на случай, если где «выбросят дефицит». Они были некрасивыми, жутко неудобными и сразу же вышли из употребления, когда появились пластиковые пакеты. Так что восторги героини по поводу модной «авоськи» довольно смешны.

Формально рассказ для молодёжи, но заинтересует он, скорее, пожилых дам. Написано весьма средне.

Шура Тверских. Учитель русского

Рассказ выбивается из сборника мрачным колоритом и некоторыми явно не советскими настроениями. Гуманитарный лагерь для беженцев в Африке, опекаемый СССР. Туда приезжает в качестве волонтёра молодой советский учёный, одержимый изобретённой им методикой обучения языкам с помощью воздействия на психику неким устройством. Ему, вообще-то, нужны подопытные кролики, и он это не скрывает. Как и презрения к аборигенам-африканцам: «Нахер пойди, обезьяна», — это он своей чернокожей спутнице. Она для него «мартышка с очками», низшее существо для экспериментов.

Похоже, автор с ним солидарен, потому как африканцы выведены тёмными и жестокими дикарями. Зачем же ГГ самоотверженно, рискуя жизнью при кровавом нападении на лагерь неких злодеев, внедряет своё изобретение? Отвечает он столь же откровенно:

«Хотел бы я сказать, что из любви к человечеству, но ты — персона еще менее романтичная, чем доктор Кузнецов. Поэтому ответ прост: я чесал свое ЧСВ».

«Думаю, что это был бы отличный повод для гордости. Представь: благодаря мне в мире могло стать чуть больше правильных людей. Одна большая кнопка, которая бескровно исправит все. Простой советский студент, переписавший мир. И державе хорошо, и мне — приятно».

Кажется, это и есть