Кто? «Генсек вождя» Александр Поскребышев - Алексей Александрович Бархатов

еще и попенял на слишком тесное взаимодействие с Абакумовым, раскритиковал и ликвидировал Управление кадров. Тут хитрый Лаврентий сразу по двум зайцам выстрелил, стремясь вернуть прежний контроль над органами госбезопасности.

Всеведущий Берия в разговоре упомянул и то, что Алла, дочь Кузнецова, оказывается, невеста одного из сыновей Микояна. Это уже не есть хорошо. Да и не так мало Кузнецов своих людей на ответственную работу в аппарат ЦК уже успел провести. У Георгия Максимилиановича они все, все на счету, как пальцы на руке, или, точнее, занозы в этих пальцах, – Закржевская, Андреенко, Клеменчук, Шумилов, Иванов… Хотел еще на управделами своего ленинградского Михеева сюда перевести, а дружка Капустина на Орготдел посадить, но теперь вот сам на него сел. Зато этим своим намерением заставил Маленкова приглядеться и к Михееву, и к Капустину, выяснить, что в 1937 году инженер Капустин исключался из партии, а потом восстановился. А это уже может пригодиться. И Кагановичу, и Никите Хрущеву Кузнецов тоже уже успел насолить своими циркулярами.

Но главная цель, конечно, – Вознесенский. После Жданова он однозначный лидер этой группы. В начале войны, когда Совнарком был эвакуирован в Куйбышев, именно Вознесенский на некоторое время, по сути, стал его главой, получив от Сталина право решать все вопросы самостоятельно и без консультаций с ним. Теоретик, мать его! Никогда не был ни директором завода, ни секретарем обкома, ни наркомом. Одни циферки да графики, планы да проекты. Недавно закончил эпохальный труд – «Политическая экономия коммунизма». Сталинскую премию получил!

Хозяин крайне высоко его ценит и безоговорочно доверяет практически во всех финансовых и экономических делах. Часто и подолгу беседует с ним наедине. Голова у Вознесенского действительно работает неплохо. Он и аргументы быстро формулирует, и цифрами все тут же подтверждает, демонстрируя недюжинную память. А Хозяин всегда ценил хорошую память. Считает, что, если человек помнит факты наизусть, значит, живет порученным делом, относится к нему предельно серьезно.

Правда, иногда мягко упрекает, говоря, что, мол, для Вознесенского на первом месте всегда стоят русские, а уже потом все остальные. Однако председатель Госплана на тех же конкретных цифрах показывает разницу в уровне жизни в национальных республиках и российских областях. Но Маленков хорошо знает, что на всякую цифру есть и другая. И этим тоже надо умело воспользоваться.

И.В. Сталин, Г.М. Маленков, Н.А. Булганин, Н.С. Хрущев, В.М. Молотов на территории Кремля. 7 ноября 1952.

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп.11. Д. 1476. Л. 31]

Ведь удалось же в прошлом декабре организовать мощную, идущую из разных министерств критику представленного Госпланом проекта плана на 1948 год. На заседании Бюро Совета министров он не был поддержан. Решение перенесли в политбюро.

И там Сталин, выслушав всех зампредов, согласился, что план очень раздут и нам не по силам. Предложил деньги давать только на пусковые объекты, а не размывать по многим объектам. А затем и вовсе раздраженно повысил тон: «Разную чепуху строят на новых, необжитых местах и тратят много денег. Надо больше расширять старые предприятия. Проектанты у нас сволочи, проектируют все только новые заводы и раздувают строительство! Может быть, мы пятилетку не выполним. Первую пятилетку мы не выполнили, но потом взяли хороший темп. Может быть, мы пойдем другими обходными путями и придем к выполнению пятилетнего плана». И уже спокойным голосом заключил: «Надо установить план в сорок миллиардов рублей вместо шестидесяти. Мы должны иметь в виду, что на снижении цен и отмене карточек государство потеряло около пятидесяти миллиардов. Если мы раздуем капстроительство, то на рынке появятся лишние деньги и обесценятся».

Но праздновать победу сторонникам сокращения пришлось недолго. После ряда бесед один на один с Вознесенским Хозяин уже через несколько дней на очередном заседании политбюро все же согласился с выделением 55 миллиардов.

Это был урок. Обольщаться одной тактической победой не стоит. Надо действовать комплексно и планомерно. Вознесенский теперь часто председательствует на заседаниях Бюро Совета министров и своим барством намозолил уже глаза не только Маленкову, но и Берии, и Микояну. В Бюро Совмина сейчас, по большому счету, он может опираться лишь на Молотова, но Молотов и сам нынче не в том фаворе. И здесь на всякий случай тоже сталинское недовольство надо постараться усилить.

Да, еще Вознесенский может полагаться на Косыгина, которого тоже привечает Хозяин. Но Алексей Николаевич осторожен и аккуратен, старается никогда не выходить за пределы своих полномочий. Микоян, Каганович, хотя тоже не питают никаких добрых чувств к выскочке, скорее всего, не возьмут ни ту, ни другую сторону, будут до поры до времени выжидать, наблюдать со стороны. Ну а Булганин, тот, как аптекарь, станет тщательно взвешивать шансы, всматриваться в глаза Хозяина и традиционно примкнет к победителю.

Так что – Вознесенский. Вознесенский! Но начинать надо ни в коем случае не с него, а с его окружения, с фигур поменьше, не пользующихся серьезным влиянием на Сталина. Двигаться к товарищу Вознесенскому надо не торопясь, шаг за шагом, между делом подсовывать нужные фактики и циферки, потихоньку подрывать его авторитет у Хозяина. Как при игре «в дурачка», набрать в руку козырей и начать с мелких.

Вернее и выгоднее накопать что-то в их вотчине, в Ленинграде, городе, на который у Хозяина еще не прошла до конца «зиновьевская аллергия», который он всегда подозревал в сепаратности и конспиративности. При этом ни в коем случае не замешать светлое имя Жданова. Наоборот, компромат должен быть свеженький, доказывающий, что дело пошло не так уже после того, как был утрачен честный, принципиальный и чуткий пригляд Андрея Александровича, неутомимого борца за дело Ленина и Сталина.

Были, например, сигналы о причастности партийных и советских работников к спекуляциям трофейными ценностями, в частности автомобилями, о массовых незаконных прописках в Ленинграде, хотя порядок въезда строго регламентирован. Количество уголовных преступлений стремительно выросло. Надо все эти разрозненные факты собрать, систематизировать, превратить в общую масштабную картину злоупотреблений.

Маленкову известно, что между ленинградским секретарем Попковым, бывшим председателем облисполкома, не имевшим до того серьезного опыта партийной работы, и Кузнецовым тоже черная кошка пробежала. И Георгий Максимилианович в этом поучаствовал, доложив тогда Сталину о переделке Кузнецовым попковского выступления на пленуме. Так что Алексей Александрович сто раз подумает, прежде чем вступиться за Попкова. А еще известна Маленкову ревность к Попкову второго секретаря горкома Капустина и бывшего второго секретаря обкома Турко, возглавившего ныне Ярославскую парторганизацию, которые вполне резонно рассчитывали после отъезда Кузнецова занять его место в Ленинграде. Их досада не прошла. А Капустин к тому