Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин

борьбы с национальным и региональным сепаратизмом. Обобщая опыт революции в целом, резолюция ЦК гласила: «Революцию надо преодолеть, взяв у нее достижимые цели и сломив ее утопизм, демагогию, бунтарство и анархию»[350].

Такую же позицию занимало находившееся на Юге России руководство Национального центра. В приветствии, подписанном М.М. Фёдоровым, князем П.Д. Долгоруковым, Н.И. Астровым, графиней С.В. Паниной, Н.К. Волковым, А.А. Червен-Водали и А.В. Салазкиным (почти все они были и членами кадетского ЦК), говорилось: «В условиях переживаемой тяжелой разрухи только военная диктатура, единоличная и непреклонная в своих решениях, способна допустить страну до того состояния устроенности и умиротворения, когда возможно будет передать правление постоянной власти»[351].

Позицию российского предпринимательского класса наиболее отчетливо выразил С.Н. Третьяков, находившийся тогда на Юге, а в дальнейшем приехавший в Сибирь и вошедший в правительство Колчака, в письме В.Л. Бурцеву: «Все мы… непоколебимо убеждены, что только в форме военной диктатуры мыслимо создание той твердой власти, которая необходима для возрождения русской государственности»[352]. Развивая свою мысль, Третьяков писал: «Нужно приять ту реальную силу, которая одна в состоянии сломить силу большевистскую, и нужно приять ее как она есть, с ее достоинствами и недостатками», а не сближаться с «разными промежуточными социалистическими группами, вяло критикующими большевиков, но духовно близкими им», и с «разного рода самостийниками, висящими в воздухе со своими надуманными националистическими планами»[353].

Как уже отмечалось, из социалистических партий и движений коалицию с белыми сохранили немногочисленные наиболее правые группировки этого толка: партия народных социалистов («энесов») во главе с ветераном движения народников Н.В. Чайковским, правое крыло сторонников сибирской автономии – областников (группировавшееся вокруг Г.Н. Потанина), незначительное число наиболее правых эсеров (группа «Воля народа» Б.В. Савинкова) и столь же незначительная группа наиболее правых меньшевиков «Единство» (последователи Г.В. Плеханова). Их представители входили в Союз возрождения России и в Омский национальный блок и в целом стояли на позициях сотрудничества с белыми правительствами при свободе их конструктивной критики (в чем-то похоже на современную «системную оппозицию» в Государственной думе). Некоторые из них даже занимали отдельные посты в правительстве. Так, эсер С.С. Старынкевич до мая 1919 года был министром юстиции. Меньшевик Л.И. Шумиловский на всем протяжении правления Колчака занимал пост министра труда. Интересно, как излагал Шумиловский впоследствии на суде мотивы, по которым часть социалистов поддержали Колчака: «Я считал, что адмирал Колчак, как сильная личность, сможет сдержать военную среду и предохранить государство от тех потрясений, которые неизбежно грозили справа. Эти мотивы: популярность в демократических странах – Америке, Англии, умение поставить себя в военной среде, подтвержденное его положением в Черноморском флоте, – и заставили меня подать голос за него»[354]. Б.В. Савинков и Н.В. Чайковский входили в главное зарубежное представительство Белого движения – Русское политическое совещание в Париже. Соратник Савинкова, прославленный журналист В.Л. Бурцев возглавил центральное заграничное пресс-бюро правительства Колчака в Париже.

При этом Савинков и Бурцев даже стояли на позициях безоговорочной поддержки Колчака и Белого движения в целом. На страницах парижской газеты «Матэн» в мае 1919 года темпераментный, увлекающийся Бурцев (впоследствии, в 1927 году написавший в Париже знаменитый обличительный памфлет против большевиков под ярким названием «Юбилей предателей и убийц») призывал демократов «пойти навстречу» адмиралу. «Адмирал Колчак, – писал Бурцев, – является для нас гарантией, что нам нечего бояться возвращения старого режима. Мы горячо приветствуем адмирала и призываем во имя Отечества, находящегося в опасности, все политические партии к признанию его правительства и к оказанию ему поддержки… Время колебаний прошло. Перед нами – Колчак или Ленин… В настоящую минуту, при существующих политических условиях наша программа действий определяется одним словом – Колчак»[355]. И даже конференция партии энесов в Омске в январе 1919 года вынесла резолюцию о «всемерной поддержке» правительства Колчака, отмечая, что оно «стоит на уровне требований исторического момента, переживаемого Родиной»[356].

Среди видных общественных деятелей Сибири социалистического «происхождения», поддержавших тем не менее А.В. Колчака против большевиков, были лидер сибирской кооперации, старый народник А.В. Сазонов, первым бросивший крылатый клич «Да здравствует русский Вашингтон!» по адресу Колчака, и даже старый революционер-народоволец, отсидевший при монархии 14 лет в Шлиссельбургской крепости В.С. Панкратов (при Керенском охранявший Николая II и его семью в Тобольске) и другие. Оба названных деятеля были в числе лиц, подписавших обращение сибирской общественности к державам Антанты с призывом признать де-юре правительство Колчака в качестве всероссийского[357].

В целом же, несмотря на общее признание диктатуры, правые социалисты оставались при особом мнении и оставляли за собой право на критику правительства. Такие газеты, как омская «Заря» и ее преемница «Русь», харбинский «Вестник Азии», владивостокское «Эхо» и другие писали об «оторванности от широких общественных кругов», узости социальной опоры власти, основу которой составляли, по их мнению, буржуазия и кадетская партия, о «разладе администрации с органами местного самоуправления». Наибольшим нападкам с их стороны подвергались лидер правых кадетов, министр внутренних дел В.Н. Пепеляев и особенно стяжавший всеобщее озлобление министр финансов И.А. Михайлов. Между ними и кадетами не утихала острая полемика по вопросам государственного строительства. Особенно язвительной она была между ведущим органом кадетов «Сибирской речью» и рупором энесов и кооператоров газетой «Заря». «Сибирская речь» презрительно называла «Зарю» органом «обезьяньего народа бандерлогов», а «Заря», в свою очередь, иронически обещала подарить «Сибирской речи» на Рождество 1919 года «картонную царь-пушку с мешочком гороха для стрельбы по воробьям и меховые колпачки для ушей, чтобы не выглядывали».

Отношения основной массы социалистов к белым после переворота Колчака можно охарактеризовать как плохо скрытую враждебность. Прежде всего это наиболее крупные партии «демократического социализма» – эсеры и меньшевики. Но если меньшевики – последователи Ю.О. Мартова, будучи классическими социал-демократами и имея влияние в рабочих профсоюзах, при всем своем скрытом тяготении к солидарности с советской властью против белых, ограничивались в основном ролью пассивной оппозиции, иначе обстояло дело с эсерами. Будучи крупнейшей в России партией, набравшей 75 % на выборах в Учредительное собрание, популярной среди крестьян, социалисты-революционеры имели террористическое прошлое (как и их идейные предшественники – народовольцы) и были традиционно активны. В предыдущих главах отмечалось, что основная масса эсеров в этот период раскололась на две больших группы – откровенных сторонников временного союза с советской властью против «генеральской реакции» как более опасной, с их точки зрения, для судеб революции, во главе с признанным лидером партии В.М. Черновым и главой бывшего самарского Комуча В.К. Вольским, и поборников «третьего пути» под девизом «Ни Ленин, ни Колчак!», наиболее значительными представителями которых были эмигрировавшие к тому времени экс-глава Временного правительства А.Ф. Керенский и его близкий соратник, бывший глава омской Директории Н.Д. Авксентьев.

Но уже 20 июля 1919 года IX съезд партии эсеров принял окончательное решение о прекращении вооруженной борьбы с советской властью «перед лицом грозной опасности, грозящей всем завоеваниям революции… от рук Колчака, Деникина, Юденича и других представителей внутренней и внешней реакции»[358]. Аналогичную резолюцию об отказе от вооруженной борьбы с большевиками приняли еще раньше меньшевики на своем сибирском съезде 5 февраля 1919 года