Немцы после войны. Как Западной Германии удалось преодолеть нацизм - Николай Анатольевич Власов

университетов были слишком радикальными даже для нацистов, и летом 1934 г. он покинул пост ректора. Впрочем, это не изменило его отношения к Гитлеру — он продолжал публично выступать в поддержку режима и приобрел репутацию главного философа Третьего рейха. Впоследствии Хайдеггер утверждал, что в конце 1930-х гг. дистанцировался от режима — судя по всему, исключительно по той причине, что реальность не вполне соответствовала его представлениям о «настоящем» национал-социализме. После войны Хайдеггеру запретили преподавать, однако уже в 1951 г. этот запрет сняли. Философ прожил еще четверть века, активно выступал с лекциями и докладами, был избран членом Гейдельбергской академии наук, стал почетным гражданином своего родного города Месскирх. До самого конца жизни он не счел нужным публично переосмыслить свою деятельность в период Третьего рейха.

Еще один довольно типичный пример — биография социолога Ганса Фрайера. В 1933 г. он приветствовал приход Гитлера к власти и возглавил Немецкое социологическое общество, прежний председатель которого, Фердинанд Тённис, был смещен из-за открытой оппозиции режиму. Фрайер полностью подчинил эту профессиональную организацию нацистской партии. В 1934 г. он возглавил Институт культурной и всеобщей истории Лейпцигского университета и стал одним из ключевых сотрудников Национал-социалистической академии немецкого права под руководством печально известного гауляйтера Ганса Франка. Фрайер подписывал все воззвания немецких ученых в поддержку Гитлера и активно добивался от студентов лояльности к режиму. После войны он некоторое время преподавал в Лейпциге, однако в 1948 г. уехал в Западную Германию, чтобы избежать неудобных вопросов о своем коричневом прошлом. В 1953–1963 гг. Фрайер работал в Вестфальском университете в Мюнстере и исправно получал профессорскую пенсию. Он также возглавлял немецкую секцию Международного социологического института, основанную в 1951 г. группой ученых с коричневым прошлым (Гунтер Ипсен, Арнольд Гелен, Гельмут Шельски) в знак протеста против американизации социальных наук в послевоенной ФРГ.

Опять же, здесь следует подчеркнуть многообразие как человеческих судеб, так и реакций на поражение и крушение Третьего рейха. Для одних это было просто сменой декораций, в которых они продолжали свою деятельность, не изменив взгляды и не подвергая какой-либо критической оценке собственное прошлое. Для других катастрофа государства стала поводом к глубокому переосмыслению своих убеждений. Третьим было в принципе глубоко безразлично, кто находится у власти. Пример совершенно разных реакций людей из одного профессионального круга со схожими биографиями — два крупных немецких историка ХХ в.: Теодор Шидер и Фриц Фишер.

Родившийся в 1908 г., Шидер еще в студенческие годы стал членом радикально националистической и антисемитской молодежной организации. По своим взглядам он был ближе к деятелям так называемой «консервативной революции», сочетавшей в себе обновленный консерватизм и немецкий национализм, чем к нацистам, но тем не менее приветствовал приход Гитлера к власти и немало выиграл от него. В 1937 г. Шидер вступил в НСДАП. Далее он работал в архивной службе в Кёнигсберге, входил в состав экспертной группы при пресловутом гауляйтере Эрихе Кохе, которая разрабатывала, в частности, план действий на оккупированных польских территориях. Осенью 1939 г. в представленном начальству меморандуме Шидер требовал массовой депортации поляков и полной «очистки» Польши от евреев. В годы Второй мировой войны обрабатывал трофейные документы, снабжая гауляйтера ценной информацией. Кох, в свою очередь, считал Шидера незаменимым сотрудником. Молодой историк активно участвовал в пропагандистской работе, выступал с публичными лекциями на тему исторической миссии немецкой нации, под занавес войны вступил в Рабочую группу по изучению большевистской мировой угрозы. В 1945 г. он успел бежать на территорию западных оккупационных зон, поначалу имел некоторые проблемы с трудоустройством, однако в конце 1947 г. был официально признан невиновным в преступлениях режима. Это открыло перед ним возможность дальнейшей блестящей карьеры: в 1948 г. Шидер стал профессором Кёльнского университета. Впоследствии он принимал участие в создании ряда исторических обществ и основании Билефельдского университета, долгие годы работал ведущим редактором всемирно известного «Исторического журнала», в 1967–1972 гг. возглавлял Союз немецких историков, пользовался широкой известностью и признанием за пределами Германии, получил две высшие государственные награды ФРГ. Написал множество работ по германской истории, при этом особое внимание уделял послевоенной трагедии немцев, изгнанных из восточных областей, которые были утрачены Германией по итогам Второй мировой. До конца жизни Шидер не пытался публично высказаться по поводу своей деятельности в первой половине жизни, не говоря уже о каком-либо покаянии. В конце концов, именно так вели себя очень многие его ровесники, работавшие в самых разных областях — от бизнеса до общественных наук.

Фриц Фишер появился на свет в том же году, что и Шидер. Их биографии до определенного момента похожи: участие в молодежных националистических движениях, вступление в СА в 1933 г. и в НСДАП в 1937 г. Затем Фишер добровольцем записался в вермахт, в годы Второй мировой войны выступал с пропагандистскими докладами. В 1945–1946 гг. он находился в лагере для интернированных, где начал переосмыслять произошедшее с Германией и с ним лично. В ранней ФРГ, вернувшись к научным исследованиям, Фишер занялся историей германской политики эпохи империализма и уже в 1961 г. опубликовал свою знаменитую книгу «Рывок к мировому господству»[133], где обосновал тезис о наличии у германского руководства в годы Первой мировой войны захватнических целей. Фактически автор доказывал не только ответственность Германии за Первую мировую войну (что само по себе стало нарушением всех мыслимых табу), но и наличие преемственности между кайзеровским и нацистским рейхом. Эта монография, а также последующие работы Фишера вызвали весьма болезненную реакцию западногерманских консервативных историков, продолжавших настаивать на относительной невиновности кайзеровского руководства в Первой мировой войне и на «случайном» характере национал-социализма в немецкой истории. Последовавший «спор о Фишере» стал одной из двух главных исторических дискуссий в ФРГ второй половины ХХ в. и имел огромный общественный резонанс. Впоследствии историк опубликовал еще ряд работ, в которых жестко разоблачал популярные в консервативных кругах исторические мифы. Критика традиционных националистических концепций немецкой историографии слева была для Фишера способом проработать собственное прошлое.

Безусловно, было бы совершенно несправедливо забыть о подобных примерах. Из одной крайности не стоит бросаться в другую: картина нацистского засилья в ФРГ будет не менее односторонней, чем благостный миф о всеобщем покаянии. В 1950-е гг. в стране непрерывно вспыхивали скандалы, связанные с обнаружением густо-коричневого прошлого того или иного чиновника; нередко они заканчивались отставкой. Кроме того, противники и жертвы нацизма тоже смогли занять достаточно важные позиции в элите западногерманского государства и общества. Так, даже в верхах внешнеполитического ведомства каждый пятый сотрудник относился к числу жертв прежнего режима. Естественно, в первую очередь таких сотрудников назначали на зарубежные посты, чтобы продемонстрировать миру разрыв новой Западной Германии с прошлым. К примеру, первым послом