По обе стороны океана - Даниил Григорьевич Гуревич

Близость Джерси-Сити к Манхэттену и низкие цены на квартиры как магнит притягивали культурную элиту иммиграции на Ван-Вагенен. Там жили: известнейшие художники, так называемая арт-группа «Комар и Меламид»; балетный критик, друг Барышникова, и его персональный фотограф Нина Аловерт; сестры Орловы, о которых я уже упоминал. Там же жил друг Саши Серебрянникова, известный московский диссидент, фамилию которого я забыл. У него была старенькая машина, и он часто ездил в лес за грибами. Потом он приносил Сашке целую корзину огромных грибов, и тот отдавал их Вале на жарку. Позже, неизвестно по какой причине, он повесился.

* * *

Я же продолжал работать у Алекса. Валя тоже нашла себе работу. Как это произошло, я уже не помню. Совсем недалеко от нашего дома находился двухэтажный офис, в котором на два вечера в неделю понадобилась уборщица. Вечером, в шесть часов, мы брали Машку и шли убирать офис. Но продолжалось это недолго. Я как-то сказал Алексу, что моя жена в России пришивала подкладки для шуб. Вообще-то она пришила всего одну подкладку на свою кроличью шубу, но после этого она сшила подкладку для спального мешка Машеньки, для нее же – очаровательный комбинезончик, а для себя – платье перед самой эмиграцией. Уже намного позже она сшила себе пальто из мохера. Оно состояло из широких полос зеленого, вишневого и бежевого цветов. Пальто шло Вале необыкновенно, еще больше подчеркивая ее красоту. Как-то поздней осенью мы поехали в Манхэттен на концерт гастролирующего в Америке ленинградского балета под руководством Бориса Эйфмана. Валя была в этом своем пальто. Когда после окончания представления мы выходили из зала, то заметили стоявшего в вестибюле знаменитого киноактера Пола Ньюмана. Увидев Валю, он уставился на нее и не сводил с нее глаз, пока мы не вышли на улицу. А сейчас приближалось Рождество, самое занятое время для меховщиков, и Алекс решил посмотреть на Валины навыки. У Вали отлично получилось, и он ее оставил. Машеньку нам пришлось отдать в детский сад, который та сразу возненавидела. Она вцеплялась в Валю, умоляя ее не уходить. И Валя еще долго слышала в коридоре, как дочка вслед ей рыдала, отчего у нее разрывалось сердце. К тому же у нее сразу не сложились отношения на работе с женой хозяина, которая отвечала за подкладки для шуб. Почему та невзлюбила Валю, было одному Б-у известно. Может быть, завидовала ее молодости и красоте. До Рождества оставалось меньше месяца, и Алекс, видя, что пользы от меня в мастерской сейчас нет никакой, стал посылать меня относить наши шубы в меховые магазины. По Седьмой авеню шагали толпы молодых черных парней, разносивших шубы. И я был одним из них. Америка славится тем, что считается страной равных возможностей. Неужели я оказался настолько жалок, что разносить шубы – это верх моих возможностей. Впервые в моей взрослой жизни у меня защипало в глазах от слез. Тогда я еще не догадывался, что совсем скоро моя жизнь сделает очередной поворот и пойдет совсем другим путем. Правда, ненадолго.

* * *

Несмотря на то, что как работника меня Алекс не ценил, мое время как ученика по договору с профсоюзом закончилось, и он был вынужден мне прибавить зарплату. Он, конечно, мог меня и уволить, но, как я уже говорил, он был хорошим человеком. Так что, учитывая Валину зарплату, с деньгами у нас стало несравненно лучше. Настолько лучше, что я решил сделать себе новогодний подарок и, наконец, купить собственную машину. В том же семьсот десятом доме, где жил так называемый художник Кирилл, жил еще один художник. Только он был действительно отличным профессионалом, хорошо продавался и даже выставлялся. Отлично продав очередную картину, он надумал купить себе совсем новую машину в магазине. Свою старую он решил продать. Это был огромный «Бьюик» глубокого зеленого цвета с сиденьями под кожу. Машина была в прекрасном состоянии, и продавал он ее всего за восемь сотен. Я был первый, кто к нему обратился, и даже не стал торговаться. Машину я купил за несколько дней до Рождества. А на следующее после Рождества утро мы с Лешкой Орловым и Мишкой Маркеловым поехали в Нью-Йорк за елками. Дело в том, что елки начинают продавать за несколько недель до Рождества. А в канун праздника под них раскладывают подарки. На следующее утро, в само Рождество, эти подарки раздаются. Город в этот день будто вымирает: магазины все закрыты, улицы почти пустынны. Площадки, где продавались елки, тоже пустынны, а нераспроданные елки увозят на следующий день после Рождества. Этим-то и пользуются иммигранты из «Совка», для которых Рождество – праздник инородный. Новый год же всегда был нашим самым любимым праздником. Проехав туннель под Гудзоном и покрутив немного по пустынному городу, я остановился около первой попавшейся площадки. Нераспроданных елок оказалось не так много, но мы все же нашли три довольно приличные и, запихнув их в машину, покатили домой. Когда мы со счастливыми и гордыми лицами разгружали машину, вышедшие на прогулку аборигены смотрели на нас, как на идиотов. Приобретать елку после Рождества могут только these crazy russians (эти ненормальные русские). Мнение аборигенов нас не волновало. Новый тысяча девятьсот семьдесят девятый год мы встречали у нас. Были Маркеловы, Орловы, Серебрянников, Медовой со своей любовницей Кариной. Это был наш последний праздник с Маркеловыми, но тогда мы этого еще не знали. Несмотря на то, что, кроме Мишки Маркелова, все мы занимались не своим делом, на время праздника мы это грустное обстоятельство нашей жизни оставили в стороне и больше вспоминали наше прошлое и размышляли о будущем. А так как в России мы все были людьми одного круга, интересы у нас были общие. И еще мы все обладали чувством юмора, проявлению которого количество выпитого спиртного нисколько не мешало. Так что вечеринка прошла легко, шумно и под постоянные взрывы смеха.

В конце февраля произошло неожиданное: Мишу Маркелова пригласила на работу одна из самых больших нефтяных компаний в мире «Standart Oil», главная контора которой находилась в Кливленде, штат Огайо. Причем на должность руководителя лабораторией. Не надо говорить от том, что Миша согласился, ни минуты не размышляя. Мы с Валей искренне за Маркеловых радовались, хотя нас и угнетала мысль о расставании. Когда мы их провожали, мы дали слово встречаться минимум два раза в году. Свое слово мы сдержали. Правда, до тех пор, пока их совместная