«Золотой век» социализма: Советский союз и мир. 1964-1982 - Фёдор Леонидович Синицын

с ним на официальное сближение, хотя советские дипломаты прилагали к этому большие усилия. В августе 1973 г. секретарь СДРПШ по международным делам Б. Карлссон прямо заявил о «боязни развития контактов социал-демократических партий с правящими коммунистическими партиями»[1009].

Важнейшим моментом, определявшим сохранение противостояния на мировой арене, было то, что предложенный СССР компромисс с Западом изначально касался только собственно «социалистического» и «капиталистического» блоков и не затрагивал «развивающиеся» страны. В третьем мире сохранялось состояние неопределенности.

Сложившаяся на планете ситуация «конфронтационной стабильности» часто понимается учеными именно как смещение советско-американской конфликтности из Европы в страны третьего мира[1010], которые еще с 1950-х гг. превратились в арену конфронтации между Востоком и Западом. Обе «сверхдержавы» стремились превратить «развивающиеся» страны, занимавшие почти половину земного шара, в плацдарм противостояния двух «блоков». Между ними развернулось острейшая политическая, идеологическая, психологическая и экономическая борьба за влияние в третьем мире. Многие «развивающиеся» страны оказались в ситуации выбора между просоветской и проамериканской ориентацией[1011], при этом, конечно, получая для себя выгоду (как отмечает А.В. Шубин, «любой владыка мог провозгласить свою “социалистическую ориентацию” и рассчитывать на советскую помощь. Отказ от просоветского курса, даже без изменения внутренней политики, обычно делал того же диктатора “другом демократии” в глазах Запада»[1012]).

В «соцлагере» лидерство в борьбе за третий мир взяли на себя Советский Союз и Куба[1013] (вторая — как пример революции и строительства социализма в «развивающейся» стране). Период правления Л.И. Брежнева стал высшей точкой противоборства «сверхдержав» в третьем мире и вовлечения СССР в глобальные процессы в целом[1014].

Начиная с середины 1970-х гг., сфера влияния Запада в третьем мире стала быстро сужаться[1015]. В ряде стран Азии, Африки и Латинской Америки в 1970-х гг. были установлены прокоммунистические режимы, в том числе в Анголе, Афганистане, Гвинее-Бисау, Гренаде, Мозамбике, Никарагуа, Эфиопии и Южном Йемене (НДРЙ)[1016]. К 1979 г. в Тропической Африке было 10 государств «социалистической ориентации». Наибольшую советскую поддержку получали Ангола, Афганистан, Мозамбик, НДРЙ и Эфиопия[1017].

В СССР высоко оценивали этот процесс. Главный теоретик «некапиталистического развития», зам. начальника Международного отдела ЦК КПСС Р.А. Ульяновский заявил, что «революционные сдвиги, имевшие место в странах Азии и Африки» в 1967–1977 гг., «поистине грандиозны. Никогда еще антиимпериалистическое движение не было столь широким и наступательным. Никогда еще позиции социализма в бывших колониальных странах не были столь прочными, а его перспективы столь обнадеживающими». В.В. Загладин отмечал, что после распада Португальской колониальной империи, владениями которой были Ангола, Гвинея-Бисау и Мозамбик, «значительно возросли число, сила и влияние развивающихся стран, последовательно выступающих с позиций борьбы против войны, против агрессии, за мирное, независимое развитие всех народов»[1018].

Идеологической основой советской политики в странах третьего мира была выдвинутая в 1970-х гг. концепция «социалистической ориентации», которая опиралась на тезис В.И. Ленина о возможности для ряда «отсталых» стран миновать или сократить капиталистическую стадию[1019], встав тем самым на путь «некапиталистического развития». Советские идеологи указывали на неправоту западных социал-демократов относительно неготовности третьего мира к социализму. Р.А. Ульяновский заявил о неверности мнения, что только передовые капстраны достигли уровня, позволяющего приступить к строительству социализма, ведь с точки зрения западных идеологов, и «России 1917 года… предоставлялось ожидать установления социализма на высокоцивилизованном Западе»[1020] — тем не менее социализм победил именно в России. Как пишет А.М. Хазанов, в Советском Союзе всерьез верили, что растущее число «социалистически ориентированных» государств со временем превратится в социалистические, следуя образцу СССР, ГДР и Кубы[1021].

Однако воплотить на практике «некапиталистическое развитие» было непросто. Западные политологи писали, что, хотя «советские теоретики сравнительно легко перечисляют институты, необходимые для успешного перехода к социализму», однако видна «неопределенность их суждений о том, как же учредить эти институты». Многие теории, которые приходили в страны третьего мира извне, в том числе из СССР, противоречили местным традициям. Так было, например, в Тропической Африке, где «чрезмерно сильны приверженность традициям и местничество, и где мало опыта постоянной политической деятельности»[1022]. Этнические и религиозные факторы там играли и продолжают играть гораздо большую роль, чем классовые и идеологические[1023] (то же можно сказать и про многие другие регионы мира). Кроме того, большинство союзников СССР в третьем мире были бедными странами, в которых шла гражданская война[1024].

Безусловно, советские идеологи понимали эти проблемы, но считали возможным преодолеть их путем взаимодействия с местными некоммунистическими, в том числе «национальнодемократическими» и «революционно-демократическими» силами. В СССР не ставили задачу немедленного строительства социализма в странах третьего мира, а говорили о взятом ими пути только как о некой альтернативе капитализму, которая позволит «дорасти» до социализма. Р.А. Ульяновский писал, что «некапиталистический путь развития является… переходным периодом» и только лишь создает «возможности движения к социализму». Тем не менее он подчеркивал, что это дорога именно к социализму советского образца, а не «третий путь»[1025], который предлагали европейские социал-демократы.

На практике доктрина «солидарности с борьбой народов за свое освобождение» позволяла обосновать возможность вмешательства Советского Союза в любом регионе мира, где наблюдались признаки освободительных движений, межэтнических споров или конфликтов социальной природы[1026]. Деятельность СССР в странах третьего мира, оказание им материально-технической помощи, не говоря уже о советском участии в военных конфликтах на территории этих стран, могли показаться неоднозначным с точки зрения и мирных инициатив, и национальных интересов самого Советского Союза (к 1981 г. СССР оказывал экономическую и техническую помощь 69 странам[1027]).

Действительно, эта деятельность вызывала сомнения у граждан страны. Поэтому советские идеологи прилагали усилия, чтобы ее «оправдать». В.В. Загладин в 1981 г. заявил, что противодействие Западу в третьем мире «способствует укреплению потенциала мира и мирного сосуществования», так как коммунисты «добиваются создания условий, в которых империализм был бы лишен возможности осуществлять давление на другие народы». Он подчеркнул, что «за последнее десятилетие страны социализма помогали добиться свободы или защитить свободу Анголе и Мозамбику, Эфиопии и Южному Йемену, Вьетнаму, Лаосу и Кампучии. Все эти страны, встав в ряды неприсоединившихся стран, последовательно защищают идеалы мира и разоружения»[1028].

Таким образом, было оглашено, что СССР не переманивает страны «Третьего мира» в ряды своего военно-политического блока, а лишь помогает им стать нейтральными, мирными (вообще, «оправдательный» подход относительно неоднозначных акций был свойствен советской пропаганде — так, после ввода войск в Чехословакию тоже последовали «нелепые оправдания»[1029]). Тем не менее, действительно, как пишет Ан. А. Громыко, Советский Союз не проводил политику отрыва, например, Африки «от мира капитализма,