MARVEL: Небесный Кузнец - Expero

прошла в лучших традициях шпионских фильмов. Дальний столик в полупустом кафе, два идентичных свертка, быстрый обмен без лишних слов и зрительного контакта. Я передал ему деньги, он мне — бесценные ингредиенты. Уже на обратном пути в университет мне позвонил Питер и взволнованным голосом попросил докупить ряд специфических химикатов, которых не оказалось в свободном доступе в лаборатории. «Сугубо на всякий случай», — добавил он. Мне было несложно.

Вернувшись в лабораторию к шести вечера, я протянул ему коробку с покупками. Внутрь я предусмотрительно положил небольшой флакон.

— Снадобье Интеллекта. Пей. Эффект длится несколько часов.

Питер посмотрел на флакон, потом на меня.

— А ты? Не будешь принимать? Мы же вроде как вместе будем работать.

— А смысл? — я пожал плечами. — Оно не создает знания из ниоткуда, а значительно улучшает базис. Условно, если твой мозг — это пятиэтажный дом, то со снадобьем он станет элитным двадцатиэтажным пентхаусом. Но фундамент останется тот же. А в нейробиохимии мой фундамент — это ничто. Я буквально ни бум-бум.

— Но… ты же как-то создал стимулятор мышц? И это снадобье тоже… — сейчас Питер смотрел на флакон с явным подозрением.

— Я просто идеально следовал готовому рецепту. Откуда они у меня — не скажу. Но в дальнейшем их станет больше, и это будут не только временные стимуляторы, — я надеюсь.

— Можно… можно я хотя бы на мыши его испытаю? Я тебе верю и все такое, но…

— «Доверяй, но проверяй», — я закончил за него с усмешкой. — Конечно, можешь. Дай каплю мышке. Посмотрим, как быстро она защитит диссертацию по квантовой физике.

Последующие события заняли меньше десяти минут, но они перевернули мир Питера Паркера. Он поместил в сложный многоуровневый лабиринт обычную лабораторную мышь. Та нерешительно двинулась вперед. Затем Питер дал ей одну каплю Снадобья. Мышь на секунду замерла, а потом сорвалась с места. Она не бежала хаотично. Она двигалась с невероятной скоростью и точностью, ни разу не свернув в тупик, мгновенно находя единственно верный путь, который был отложен в её памяти, и сейчас благодаря снадобью, она смогла это знание использовать.

— Это… новый рекорд! — шокировано выдохнул Питер, недоверчиво глядя на секундомер. — Возможно, новый рекорд среди всех лабораторий США!

Мышь в финишной камере молча взирала на нас своими черными глазами-бусинками, уплетая заслуженный сыр.

— Теперь ты начинаешь понимать, почему все это должно оставаться в секрете? — серьезно спросил я. — Стоит кому-то наверху узнать о существовании чего-то подобного, и участь этой лабораторной мыши покажется нам обоим милостью.

— Я… я понимаю, — поспешно заверил меня Питер. Он взял в руки флакон и, больше не раздумывая, осушил его одним глотком.

— Эффект проявляется почти сразу, но пик мозговой активности наступит примерно через полчаса. Сейчас твой мозг, можно сказать, разгоняется.

— Д-да… я чувствую… — Питер замер, его глаза расширились. — Столько идей… потоки данных… Рецепт твоего «Зелья Зверя»… Господи, он же грубый и неэффективный! Это не рецепт, это биохимическая «кувалда»!

Это было первое, что он сказал, вновь пробежавшись глазами по листу. Его голос изменился, стал более четким, уверенным, быстрым.

— Так, активное вещество, алкалоид аконитин… он принудительно открывает натриевые каналы в нейронах, вызывая хаотичную деполяризацию. Создатель рецепта думал, что это «высвобождает инстинкты», но по сути здесь просто создается огромный нейронный «шум»! Сигналы от префронтальной коры — центра логики и страха — просто тонут в этом хаосе!

— Я приблизительно понял, — кивнул я, стараясь успевать за его мыслью.

— Да, если грубо, это не обострение инстинктов, а подавление аналитики через нейротоксический шок! Отсюда и огромная нагрузка на всю нервную систему и когнитивные «отходняки» после.

— Значит, дело не только в стимуляторе… — пробормотал я.

— Именно! Но, справедливости ради, он еще хуже! Это классический неселективный агонист адренорецепторов. Он бьет по всем рецепторам сразу: альфа-1 — сужение сосудов, дикое давление. Бета-1 — учащение и усиление сердцебиения, прямой путь к аритмии и инфаркту. Бета-2 — расширение бронхов, что полезно, но этот эффект тонет в общем негативе! Это аварийная перегрузка всей сердечно-сосудистой системы!

— Пиздец… А что с ядом паука? Он тоже подливает масла в огонь?

— Хм, а вот он — самое интересное, — Питер на секунду задумался, и я видел, как в его глазах проносятся сотни вариантов. — Яд этого вида содержит сложные пептиды. Моя гипотеза: один из них действует как шаперон — «молекула-нянька». Он связывается с алкалоидами аконита, позволяя им легче преодолевать гематоэнцефалический барьер и, что важнее, частично блокирует их воздействие на натриевые каналы именно в сердечной мышце! — увидев, что я немного поплыл, Питер быстро упростил. — В общем, без этого яда зелье было бы мгновенно летальным. Это не катализатор, а примитивный, грубый буфер безопасности.

— И каков твой итоговый вердикт?

Питер посмотрел на меня, и в его глазах горел огонь гения, столкнувшегося с невозможной, но увлекательной задачей.

— Это не наука! Этот рецепт — попытка отравить организм ровно настолько, чтобы он впал в состояние боевого безумия, но не умер. Грубо, примитивно… Я… — он сделал глубокий вдох. — Я могу лучше. Да. Сейчас я понимаю, что действительно могу.

После этой фразы Питер превратился в ходячий вихрь. Он начал наворачивать круги по лаборатории, его мозг, разогнанный до немыслимых скоростей, работал на пределе. Он что-то бормотал себе под нос, жестикулировал, а затем подбегал к лабораторной доске и покрывал ее рядами сложнейших формул и диаграмм, которые для меня выглядели как клинопись.

— Нет, не то! — воскликнул он, стерев целую секцию расчетов. — Замена аконита на селективный стимулятор ЦНС, например, на модифицированный амфетамин… Да, реакция будет молниеносной, но какой ценой? Туннельное зрение, потеря периферийного анализа. Боец станет быстрым, но глупым. Он будет видеть только цель, но не нож у себя под ребрами. Провал.

Он снова заходил по кругу.

— Вариант второй: добавить «противоядие»? Ввести в состав селективный бета-блокатор для защиты сердца и ноотроп для стабилизации ЦНС… Бред! Это будет фармакологический хаос! Компоненты вступят в антагонистическую реакцию. Ноотроп будет пытаться «починить» мозг, пока аконит его «ломает». Это все равно что одновременно жать на газ и на тормоз. Эффект — тошнота, головокружение, полная потеря координации. Снова провал!

Десятки симуляций проносились в его голове за секунды. Сотни теорий рождались и тут же умирали. Добрый час Питер носился по лаборатории, периодически восклицая: «Эта идея тянет на Нобелевку!», но тут же возвращался к поставленной задаче. И вот, наконец…

— Бинго! — воскликнул он так громко, что я вздрогнул. Он что-то быстро начертил на листе и продемонстрировал мне. Я увидел сложную схему белковой молекулы и ничего не понял. Благо, Питер тут