Первый Артефактор семьи Шторм 4 - Юрий Окунев

— Никто не должен знать моё имя. Лучше я буду безымянной, чем все услышат, что у такой как я есть Дар.

Странная просьба, но Воронова согласилась с её требованием. И теперь эта безымянная тень следовала за ней повсюду.

Александра Валерьевна спустилась в прихожую, оглядела статуи воронов по углам, а затем вышла за дверь. Безымянная помощница встала рядом, замолчав: за эти годы она выучила, когда можно тарахтеть, а когда лучше заглушить движок.

Потому что к дому подъезжала машина. Из их парка, но уже два месяца, как числящаяся на особом задании. Остановившись на пороге, выскочил знакомый, пугающий своей мощью и притягивающий своей харизматичной улыбкой, водитель.

Открыв дверь, он выпустил двадцатилетнего парня, который подал руку девушке. Воронова на мгновение дрогнула, но быстро взяла себя в руки. Её красные глаза продолжали алеть угольками.

Молодая пара подошла поближе, и парень, коротко склонив голову, представил:

— Александра Валерьевна, позвольте представить вам Ангелину Владиславовну Демидову. Наследница уважаемого рода промышленников, уникальный и очень талантливый артефактор, а также, — он посмотрел на девушку с гордой поднятой головой, — моя боевая подруга. Вы могли видеться в моём доме неделей ранее.

В фразе «боевая подруга» было гораздо больше оттенков, чем казалось на первый взгляд. Воронова не знала, почему Сергей выбрал именно это определение, но её сердце пропустило удар. Её когда-то тоже так называли.

— И сколько у вас совместных «боёв»? — лёгкий хрип в голосе скрылся за пошловатым сарказмом вопроса, однако не пробил броню молодых.

— Четыре, с учётом схватки в доме. Несмотря на то, что она в тот день была больна, она помогла Братству резца противостоять врагам и защитить нас всех.

— Не преувеличивай. В тот раз всё держалось на вас.

Это прозвучало спокойно, взвешенно, уверенно. Никакой подростковой вычурности, попытки бросить пыль с глаза. Словно перед ней стояли два опытных солдата, которые прошли действительно тяжёлые сражения и теперь с достоинством несли этот опыт.

— Тогда проходите быстрее в дом, на улице уже прохладно, — затараторила помощница. — Очень рада с вами познакомиться ещё раз — в тот день мы защищали разные участки дома. Проходите, скоро будет чай, повар уже сделал закуски, нужно набраться сил после дороги!

Это уютное тарахтение вызвало улыбки одновременно у Вороновой, Шторма и Демидовой. Даже Черкасов и Сухов, выбравшийся следом из машины, стали добрее.

Александра Валерьевна пропустила пару вперёд, бросила взгляд на Черкасова. Тот шепнул одними губами: «Он справится», после чего сел в машину и повёл её в гараж на техобслуживание. Он всегда так делал, когда приезжал в поместье.

Воронова вернулась в дом, прошла вслед за гудящей что-то ровно и спокойно помощницей, которая рассказывала Сергею и Ангелине про свежую доставку продуктов и новости с кухни. Они шли, улыбались, переглядывались, кивали в ответ на слова помощницы, но при этом оставались собранными, как территории противника.

Хотя, Воронова хмыкнула себе под нос, она сама создала это отношение. Нечего удивляться.

После короткого чаепития Сергей поднялся, глянул на Ангелину и, получив от неё кивок, посмотрел на Воронову.

— Что ж, Александра Валерьевна. Самое время поговорить. Всё ли готово?

Впервые за день Воронова улыбнулась, сверкнув красными глазами: ей очень понравилась кровожадная улыбка внука.

Глава 21

История не демона

Камера Надежды Каймановой оказалась гораздо уютней моей. Тёмные каменные стены и металлические двери остались на месте, но на откидной койке лежали пусть тонкие, но матрас, подушка и одеяло.

На полу возвышалась небольшая, но сложная башенка из деревянных то ли гладких кубиков, то ли крупных игральных костей. На первом этаже стояло два кубика, на втором — восемь, на третьем — вообще один, а затем выстраивалась лесенка из пяти кубиков под наклоном.

Стоило мне ступить слишком близко к ним, как конструкция упала с мелодичным деревянным стуком.

— Серьёзная конструкция, — без тени юмора сказал я, присаживаясь на низкий табурет — единственную не приколоченную к стене мебель в этой камере. На большее бабушка не пошла.

— Не хватило двух, чтобы выстроить действительно интересный проект, — ответила Надежда, закрыв глаза одной рукой, а второй поглаживая камни на стене рядом с кроватью.

Она лежала, прикрывшись одеялом, одетая в просторный тонкий балахон. Он подчёриквал истощавшую фигурку, делал лицо ещё более потерянным и усталым. Хотелось пожалеть её, но сейчас это будет неуместно.

— Надеюсь лекари подлечили твою спину, — сказал я, вспоминая ту демоническую жесть, что творилась у неё. — Не знаю, как ты жила до нашей встречи с этими тварями.

Рука, прикрывавшая глаза, с силой вцепилось в лицо, а вторая сжалась в кулак. Девушка стукнула ею о стену и… это был очень слабый, незаметный удар, которым может наградить другого только юная неопытная особа.

Она тут же подтянула покрасневший кулак к себе и начала на него по-детски дуть.

Не сдержавшись, я покачал головой: Надежда оказалась невероятно юной и неопытной девушкой девятнадцати лет, хотя под личиной могла казаться взрослым и пожившим человеком. Возможно, в этом и причина, кроме Дара: она молода, её психика более гибкая и она действительном могла становиться «другим человеком» хотя бы на время.

— До встречи с тварями я почти не помню себя, — вдруг сказала Надежда. — Я просто была где-то, что-то ела, куда-то плыла и течение вокруг было достаточно мутным и опасным.

Она замолчала, но я не стал перебивать и задавать вопросы. Слушал и ждал продолжения.

Неожиданно девушка заплакала. Она пыталась сдерживаться, кусала губу, но слёзы продолжали течь по лицу, вырываясь вместе с редкими, но громкими рыданиями.

Я посмотрел в сторону двери, вздохнул и поднялся к Надежде.

— Вообще-то, я сегодня не планировал никого обнимать, но так и быть — ради тебя сделаю исключение, — сказал я, присаживаясь на край койки.

Тонкий матрас, несмотря на все попытки, не скрывал, насколько кровать твёрдая и холодная. Темница, что поделать. Слишком уж много вреда успела Кайманова принести городу и этим людям. Даже ради её ответов кардинально никто условия улучшать не будет. Наоборот, постараются дать ей всё похуже.

Я взял её за свободную руку, разжал кулак. Сжал в своей ладони мягко и спокойно. Так, как когда-то делал своей дочери, когда она боялась засыпать одна. Я говорил ей тогда и сейчас