Синоп (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

– Нас две сотни, их двадцать тысяч! Но надо выстоять!

– Умрем как один, вашвысокородие! – отвечали те, – А крепостицы нашей абрекам не отдадим!

К вечеру Шамиль начал забрасывать крепость ядрами. Из-за ограниченного запаса зарядов крепостные пушки почти не отвечали. Гарнизон стоял в ружье, готовый к отражению штурма. В 8 вечера горцы с криками выскочили из-за камней и толпами кинулись к крепостным стенами. Тотчас ударили обе пушки. Били в упор картечью, кладя от каждого выстрела нападавших десятками. Солдаты отстреливались из ружей, а самых дерзких сбрасывали со стены штыками. С неимоверным трудом, но штурм был отбит. Солдаты повеселели:

– Ишь, отбили злодеев! Пусть така еще попробуют, не такого леща дадим!

Но Критский был мрачен. Он понимал, что второго столь же яростного штурма не выдержать. На две пушки оставалось всего по три выстрела, а у солдат по два-три патрона. Подполковник с тревогой ждал рассвета следующего дня, который мог оказаться последним. Однако с рассветом стало ясно, что Шамиль исчез. Это казалось защитникам крепости настоящим чудом.

Однако на самом деле все имело объяснение. Обнаружив подходящий отряд князя Аргутинского, опасаясь появления в своем тылу отряда Орбелиани и уже не веря в успех быстрого взятия Месельдегера, Шамиль велел отходить в горы. Отход его был весьма трагичен. В заснеженных горах на обледенелых тропах он потерял тысячи людей. Вчера еще близкий к победе народный герой, сегодня Шамиль стал полным неудачником в глазах всего своего воинства.

– Аллах отвернулся от имама, зачем же нам тогда умирать за него? – говорили промеж себя оставшиеся в живых горцы и толпами покидали его.

Весть о поражении Шамиля с быстротой молнии облетела Кавказ. Еще вчера мятежные аулы теперь наперегонки слали своих старейшин просить милости у русских генералов, заверяя их в полной покорности. Сам же имам, распустив остатки воинства, укрылся с верными мюридами в Ведено.

"Не осуществились предприятия Шамиля возмутить край Джаро- Белоканского округа и наши мусульманские провинции, – писал в своем приказе по войскам князь Воронцов. – Он во всех делах с нашими войсками разбит и бежал постыдно в горы, понеся значительную потерю от рук наших молодецких войск. Он взял в то же время на свою совесть еще другую потерю: конечное истребление большого числа несчастных горцев, силой завлеченных за ним… Честь и слава храбрым войскам Лезгинского отряда, неустрашимому гарнизону Месельдегерского укрепления и Дагестанскому отряду, увенчавшему уничтожение замыслов Шамиля скорым приходом на помощь товарищам через такие места и в такое время, что поход сей, по справедливости, должно считать историческим и почти беспримерным".

На словах же он говорил так:

– Отныне престиж Шамиля подорван и в ближайшее время нам его бояться уже нечего, а это значит, что наши приграничные тылы будут спокойны!

Разбитие Шамиля и успокоение края позволило не только обезопасить тыл предстоящей войны, но и выделить несколько батальонов для укрепления стоявшей у Александрополя не слишком уж сильной Кавказской армии.

Восьмая глава

Ольтицкий дебют

К концу сентября главные силы Дунайской армии были сосредоточенны в окрестностях Бухареста. Там же расположил свою главную квартиру и Горчаков. Численность наших войск за исключением 15-й дивизии, прикрывавшей низовья Дуная, составляла пятьдесят пять тысяч. Не теряя времени понапрасну, армия обустраивалась на новом месте, солдаты рыли землянки, утепляя их на случай зимовки все, чем только можно. О том, что придется покидать дунайские равнины, никто и не думал, а потому обустраивались обстоятельно и надолго.

Что касается турок, то они к этому времени успели собрать на правой стороне Дуная до ста тридцати тысяч человек. Из них тридцать тысяч, под личным начальством Омера-паши, находились в Шумле, столько же стояло в Адрианополе, остальные по течению Дуная от Видина до самого устья.

Главнокомандующий турецкой армией в Булгарии 47-летний Омер-паша имел любопытную биографию. Будучи по рождению хорватом с фамилией Латос, в юности он исповедовал православие. Военную службу Латос начал в инженерных частях австрийской армии. Однако, вскоре, промотав казенные деньги, был вынужден бежать в Боснию, где в 1828 году принял ислам. Первые годы ренегат подрабатывал домашним учителем у разных турецких пашей, а потом отправился в Константинополь, где определился писцом в военное министерство. Своим уменьем хорошо чертить, Латос вскоре обратил на себя внимание министра. Войну против египетского паши в 1839 года, вчерашний писарь начал уже полковником, а закончил генерал-майором. Дальнейшее восхождение его было стремительным. Во время восстания в Боснии и Герцеговины в 1851 году Латос, ставший к этому времени Омер-пашой, был назначен командующим карательным корпусом. Умело воспользовавшись взаимною ненавистью мусульман и христиан, он подавил восстание одних с помощью других. При этом, особо жестоко преследуя своих бывших единоверцев-христиан, заставил целые деревни переселиться в австрийские владения и в Черногорию. Однако последующая карательная операция Омер- паши по покорению Черногории была весьма неудачна. Он был бит и отступил ни с чем. По мнению тогдашних военных экспертов, Омер-паша не обладал никакими особыми военными способностями, отличаясь более осторожностью, чем решительностью.

Половину собранной Омер-пашой армии составлял регулярный низам, остальную часть составляло ополчение – редиф, причем набранный ни только в европейской и азиатской Турции, но даже в Египте и Тунисе. При этом если ополченцы и башибузуки отличались полным отсутствием порядка, то регулярные войска были и дисциплинированны, и отлично вооружены. Стрелковые батальоны турок имели нарезные ружья, остальная же пехота – гладкоствольные ударные. В кавалерийских полках фланговые эскадроны были вооружены штуцерами, а прочие пиками. Лучше всего устроена и организована была артиллерия. Наиболее боеспособными и подготовленными считались египетские дивизии, имевшие немалый боевой опыт.

Численное превосходство турок позволяло им неожиданно появляться на левой стороне Дуная, в различных пунктах. Генералитет Дунайской армии был обеспокоен этим обстоятельством. Генерал Лидерс советовал главнокомандующему:

– Надо расположить главные силы в одной или двух центральных позициях, ограничиться наблюдением течения Дуная и действовать решительно против неприятеля не прежде, как, допустив его удалиться на значительное расстояние от реки!

– Это способствовало бы гарантированному успеху! – поддерживали его другие генералы. – Именно так сражался Суворов при Фокшанах и Рымнике, и Милорадович у Обилешти. В случае же набегов неприятеля небольшими партиями, можно противодействовать им летучими отрядами.

На эти вполне разумные предложения князь Горчаков обижался:

– Сейчас, господа, совсем иные времена! Я желаю нынче совершенно преградить туркам доступ на левую сторону Дуная, для чего и делю армию на несколько отрядов, которые должны встречать неприятеля, как только он появится на