Синоп (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

Николай Первый, внимательно ознакомившись с присланным ему описанием дела под Ольтеницей, воспринял происшедшее вполне спокойно: война только началась и всякое бывает. От наказаний император воздержался, но при этом сделал следующие вполне разумные замечания: «1) Двух батарей было мало чтоб уничтожить артиллерию, стоявшую в укреплениях, тем более, что на правом берегу Дуная устроены были турками еще другие батареи. 2) Атака пехотою была ведена, вопреки всех правил, колоннами к атаке, почти в сплошном построении, ибо уступы были почти без интервалов. 3) Следовало придать в помощь артиллерии цепь всех штуцерных бригады, которые должны были сосредоточивать свой огонь по амбразурам турецких укреплений. 4) Переднюю линию вести ротными колоннами в шахматном порядке, или в две линии, с стрелками в интервалах. 5) Третью линию и резерв держать по крайней мере в 300 шагах позади, в колоннах к атаке, и не заслонять действия своих батарей. Тогда потеря была бы умереннее, и вероятно успех соответствовал бы пожертвованиям». Помимо этого, по распоряжению императора Дунайская армия была усилена еще одним армейским корпусом.

Князь Горчаков и сам прекрасно понимал, что у нас под Ольтеницею было мало артиллерии и вообще войск, оправдывался перед императором тем, что 23-го октября для нападения на турок он не имел под рукою более двух пехотных полков и двух батарей, потому что, «в ожидании переправы неприятеля на нескольких пунктах, было необходимо держать часть войск в центральных позициях». Ближайшие к Ольтенице войска: пехотная бригада и две легкие батареи находились в расстоянии 45–50 верст и не могли бы прибыть к Ольтенице не ранее чем за сутки, а ждать дольше было нельзя, так как турки бы еще больше укрепились и усилились на левом берегу.

Впрочем, и у самого Горчакова были претензии к генералу Данненбергу, который, как ни крути, но никаких полководческих качеств в сражении не проявил. Князь вызвал генерала на главную квартиру, где устроил ему порядочную головомойку.

– Почему Вы, уважаемый Петр Андреевич не употребили при атаке ротные колонны, ведь при этом скорость движения была бы больше, а потери войск значительно меньше? – начал он разговор, сухо поздоровавшись с прибывшим.

На это Данненберг поерзал на стуле, и глухо ответил:

– Дело в том, что вверенные мне войска еще не бывали в огне, и я предпочел вести их более самостоятельными массами. К тому же открытая местность впереди неприятельских укреплений не благоприятствовала построению войск мелкими частями.

– Да и резерв, на мой взгляд, Вы расположили слишком близко от боевых линий! – продолжил свои претензии князь Горчаков.

Генерал Данненберг, опять поерзав на стуле, смог ответить лишь следующее:

– Я полагал, что при атаке укреплений нужно наоборот сблизить резерв, чтобы, в случае надобности, поддерживать им боевые линии!

– Вашего мнения я не разделяю, так как оно ошибочно и привело к ненужной крови! – достаточно резко возразил Горчаков своему командиру корпуса.

Современник пишет: «Поставя генералу Данненбергу на вид сие неосновательное отступление от правил устава», подтвердил всем начальникам частей войск: «Впредь держаться в точности тактических правил, утвержденных уставом, с некоторым развитием сих основных начал».

Вскоре после сражения Омер-паша почел за лучшее оставить левый берег Дуная. Турки сожгли карантин, взорвали фугасы впереди своего ретраншемента, предали огню мост и поспешно ушли на правый берег Дуная. Очевидцы говорят, что отступление их больше походило на бегство. Причиной бегства турок на правый берег Дуная было дальнейшее сосредоточение наших войск в окрестностях Ольтеницы, не позволившее Омер-паше даже помышлять о каких-либо действиях на левой стороне Дуная. Европейские газеты уже во всю растрезвонившие о «великой победе Омер- паши над русскими под Ольтеницей» были в полнейшем недоумении от неожиданного бегства турок. История с «победой турок» дала серьезную трещину. Чтобы хоть как-то оправдать турецкого военачальника, выдумывали, что только могли, что Омер-паша, якобы, уже готовился идти на Бухарест, куда ему был открыт путь, но австрийские дипломаты (!!!) заставили его очистить левый берег Дуная.

– Если именно это обстоятельство действительно побудило Омера-пашу оставить позицию при Ольтеницком карантине, то почему же венский кабинет не потребовал от турок очищения валахского берега ближе к своей границе, в Калафате, где пребывание турок и отряда венгерского эмигранта Клапки беспокоило их куда больше? – вопрошал в те дни своих коллег дипломатов российский посол в Париже генерал Киселев.

Омер-паша

Ответом ему было многозначительное молчание.

Разумеется, сражение при Ольтенице победой признать нельзя. Однако, и поражением, как считают даже некоторые наши историки, признать это сражение было бы ошибкой. Да, тактического успеха наши войска при Ольтенице не достигли, но, не смотря даже на не слишком удачную атаку турецких укреплений, свою главную задачу они выполнили – турки, боясь повторной атаки, сами бросили укрепление и бежали. Так что бой при Ольтенице был вовсе не напрасным! Главная задача, ради чего, собственно говоря, и началось сражение, была выполнена. К тому же наши офицеры и солдаты явили высочайшую выучку, храбрость и мужество, явив миру полное моральное превосходство над противником.

После бегства турок из Ольтеницкого карантина, разумеется, более никаких активных действий от противника в этом году уже нельзя было ожидать. Поэтому Горчаков вполне спокойно занялся распределением войск на зимние квартиры. Оставив в землянках на берегу Дуная лишь авангардные части генерал-майора Павлова, он предписал разместить главные силы между Будешти и Бухарестом. Свою главную квартиру князь Горчаков тоже возвратил в Бухарест. Вслед затем и войска генерала Лидерса, двигавшиеся к Браилову, для противодействия наступательным покушениям неприятеля, возвратились на места своей прежней стоянки. А чтобы туркам жилось не слишком вольготно, Горчаков разрешил командирам авангардных отрядов и казакам поиски на турецкий берег Дуная, «дабы держать неприятеля в постоянной тревоге, но только с тем, чтобы поиски были непродолжительны, и чтобы производящие их люди не оставались долго за Дунаем». Теперь все переменилось и если раньше турки беспокоили наших своими вылазками, то теперь солдаты авангардных полков с казаками соревновали друг друга в дерзости и храбрости, вырезая турецкие дозоры, заклепывая пушки и взрывая пороховые погреба.

К этому времени у Рущука неприятель построил батареи на правом берегу Дуная, и под покровительством их и густого тумана, заняв небольшой островок Макан, переправил туда войска и начал сооружать на западной оконечности острова земляные укрепления. По получению донесения о том в нашу главную квартиру, генерал-лейтенант Соймонов получил предписание Горчакова: "В случае переправы турок у Журжи, или у