Российский колокол № 3–4 (35) 2022 - Литературно-художественный журнал

Почему оканчивается на У?

Одним из главных направлений в структурной антропологии философа Клода Леви-Стросса является исследование бессознательных законов, которые управляют человечеством. К ним ученый относит и язык, речь. «Прежде всего, почти все акты лингвистического поведения оказываются на уровне бессознательного мышления», – утверждает он и сравнивает раскрытие бессознательных законов социальной жизни людей с фонологическими законами языка, опираясь на теории лингвистов Н. С. Трубецкого и Р. О. Якобсона [16. C. 8]. Обращение к языковому фактору в антропологии так или иначе ведет к этимологическому поиску, что сродни археологическому. Этимолога не так интересует слово как таковое, его интересует: почему оно стало этим словом, воплотившись именно в эту фоноформу?

Почему оканчивается на У? Мы бессознательно принимаем дошедшее до нас слово и его составляющие как аксиому, как данность. Но где-то есть его истоки, те неведомые фонетические законы, которые определили своеобразие каждого слова. Часто этимологи шарят на расстоянии вытянутой руки, нащупывают более поздние артефакты. Но у них были уже свои предки, до нас дошедшее слово – в новом обличьи. В этом суть протолингвистики.

При всем богатстве и современном языковом разнообразии базовая лексика все же сохраняет генетические признаки доисторического периода развития речи. Лингвисты С. А. Старостин и его единомышленники даже подсчитали, что часто употребляемые слова могут сохраняться узнаваемыми через тысячи лет, это своего рода гены языка. Задача заключается в том, чтобы найти надежный критерий, чтобы выделить из огромного словарного состава те лексемы, что несут в себе первичные формы и значения, чтобы реконструкт и реальность совпали. Возможно ли это? На этот вопрос статья дает положительный ответ. Без утопий и фантазий.

Принципы современных этимологических исследований разрабатывались во многих статьях академика В. Н. Топорова. Они не теряют своей актуальности, утверждая, что «понятие окончательной этимологии для целого класса слов является иллюзией…» [27. С. 205–211]. Раздвигая горизонты исторического языкознания, он особое значение придавал развивающейся науке лингвистического моделирования на основе кибернетики, поиску критерия истинности в структурном подходе к этимологическому анализу. Эти постулаты крупнейшего ученого-языковеда могут стать своего рода дорожной картой в переосмыслении многих аспектов исторического развития языка. Структурная лингвистика, типология, по теории Топорова, инициируют постановку новых решений: «Каждый опыт-попытка такой встречи-соединения языка и смысла, каким бы неясным и приблизительным он ни был, уже означает победу…» [27. С. 13]. В своих статьях он неоднократно обращает внимание на словарный состав языка. Сегодня с помощью кибернетики найдены корни, суффиксы, префиксы, окончания… Но это лишь дробление слов в нынешнем формате с элементами субъективного толкования их структуры.

Парадигма диахронического исследования не может не учитывать совокупность всех аспектов базового состава языка. И здесь нельзя не отметить особенность сравнения славянских языков. Так в русском слова ОРА (пахать), ЛЕПОТА – глубокие архаизмы, но в болгарском и других славянских языках – действующие. Значит, и в русском сохранились подобные архаизмы, пришедшие из доисторического коммуникативного прошлого. Эта особенность могла стать для французского языковеда А. Мейе одним из аргументов, чтобы отнести славянский язык к архаичному типу. Но так как эта лексика представляет факт нынешнего словоупотребления, то лучше назвать их историзмами, по которым есть перспектива для поиска родословной языка. По мнению лингвиста В. П. Нерознака, «общеславянский язык предстает как верифицируемая языковыми фактами реальность» [20. С. 26–43]. Это своеобразие дает повод сосредоточить внимание на базовом составе славянских языков и на одном из них – русском.

В лингвистике порой неисследованные субстраты или не замечаются, или искажается их суть. Пример тому – берестяные грамоты. Если бы академик А. А. Зализняк не доказал закономерность разночтений в этих грамотах, так бы и считались их неведомые авторы малограмотными, пишущими с ошибками, и древнее письмо не получило бы еще одну интерпретацию в историческом языкознании [11. брст. гр., 2015–2017]. Слово КЕЛО – цело – так бы и числилось как лингвистический неопознанный объект, но ученый извлек его семантику из далекого темного прошлого, чтобы показать то, что не всегда предки ошибаются, возможно, чаще – их потомки.

Азбука до кириллицы

Конечная цель любой этимологии не только установить язык прошлого, но главное – найти фонетическое начало языка, доисторическую устную азбуку. Берестяные грамоты №№ 501, 460, а также надпись на стене Софийского собора в Киеве отражают не только то, что было, но и то, чего не было. А не было в языке того периода ни Щ, ни Ц, ни Ы, ни юсов, ни йотированных. Остаются тайной две берестяные грамоты (две! – не случайность), написанные славянским языком, но в них имеется смешение глухих и звонких согласных. На это особое внимание обратил А. Зализняк. Возможно, за этим «акцентом» стоит диалект некоей местности. Диалекты живучи. На Урал из северных областей России два века назад были переселены деревни с окающим говором, но в них до сих пор окают. Диалекты есть лингвистические останцы какого-либо языка, не придуманы же они узкой общностью людей. Это лингвохранилища, в которых сосредоточены б/у-словоформы. Это своего рода языковые ниши. Но остальные слова – их ровесники – продолжают жить, иначе все языки окажутся бывшими. Как же определить возраст устойчивой лексики не от греческих календ, а от начала начал человеческой речи? Какие согласные появились раньше, глухие или звонкие? Или одновременно? Смешение в берестяных грамотах – может быть, это признак завершающегося процесса трансформации раннего этапа языковой стихии, заката устной азбуки, которую письменность устаканила. Все эти вопросы требуют ответа, который скрыт в огромном словарном составе языка.

Лингвистическая археология

Если человек владеет языком непрерывно тысячи лет, то и в речи сохранились лингвистические останки, скелеты слов, понятий, осколки древних смыслов. Человеческое общение непрерывно, его траектория пролегает из глубин прошлого. Значит, и в языке есть свои артефакты. Генеалогическая цепь несет в себе все те же признаки прошлой звукоформы и связанные с ней понятия. До наших дней должен достигать генофонд языка. С прошлых тысячелетий сохраняются в культурных слоях земли главные составляющие организма человека – кости. Бесхребетный язык давно бы рассыпался, но он продолжает быть. Вся тайна языка кроется в трех-четырех десятках звуков, в которых и прячутся лингвистические архетипы. Логическая парадигма утверждает, что по шкале диахронии возраст членов алфавита – фонем – должен быть разным. Но как определить возраст каждого осмысленного звука? Прямого ответа на этот вопрос в науке пока нет, но есть косвенные доказательства их возрастной категории.

Называя глухую согласную «архифонемой», лингвисты Н. Трубецкой и другие имели в виду особенность привативной оппозиции в том, что отсутствие, например, звонкости у согласных есть признак их более примитивной природы [29. С.