Путешествие в пушкинский Петербург - Аркадий Моисеевич Гордин

Александр I, пристально следивший за действиями вольнодумцев и вскоре узнавший из доноса о существовании «Союза благоденствия», говорил одному из своих министров, пренебрежительно отзывавшемуся о тайных обществах: «Ты ничего не понимаешь, эти люди могут кого хотят возвысить или уронить в общем мнении; к тому же они имеют огромные средства; в прошлом году во время неурожая в Смоленской губернии они кормили целые уезды».

Немало сделали члены «Союза благоденствия» и по отрасли «образование». Летом 1818 года в Петербурге был создан комитет Вольного общества учреждения училищ по методу взаимного обучения (ланкастерскому методу). Инициаторами его были члены «Союза благоденствия». Председателем комитета Вольного общества стал известный художник Ф. П. Толстой, первым помощником председателя – Ф. Н. Глинка, вторым помощником – Н. И. Греч, секретарем по русской части – В. И. Григорович (вскоре ставший секретарем Общества поощрения художников, а впоследствии и конференц-секретарем Академии художеств), секретарем по иностранной части – В. К. Кюхельбекер. Вскоре после объявления устава общества согласились вступить в него С. П. Трубецкой, И. Г. Бурцов, Н. М. Муравьев, а также Н. И. Гнедич, И. А. Крылов и другие известные люди. В начале 1819 года устав общества был утвержден правительством. В июле того же 1819 года общество открыло училище для 250 мальчиков в доме Шабишева на углу Большой Садовой улицы и Вознесенского проспекта. В типографии Греча печатались специальные «таблицы складов» для обучения чтению и письму. Как свидетельствует отчет Вольного общества, в 1820 году в столице были учреждены еще три училища – в частности, для сиротских детей лейб-гвардии Семеновского, Егерского и Московского полков.

Почетные и действительные члены общества вносили значительные суммы, которые шли на содержание училищ. С 1819 по 1822 год общество истратило на содержание школ взаимного обучения больше 18 тысяч рублей. Власти, поначалу поощрявшие деятельность просветителей, после восстания в Семеновском полку стали смотреть на них косо: опасались, что грамотность порождает вольнодумство. Министру просвещения было доложено, что в учебных пособиях, выпущенных Гречем для училищ взаимного обучения, сделан «набор слов, если не злонамеренный, то неприличный и по впечатлениям вредный». Пособия были отобраны, Вольное общество фактически отстранили от руководства училищами.

В январе 1820 года коренная управа «Союза благоденствия» созвала важное совещание. Для участия в нем из Тульчина приехал Павел Пестель. Собрались в обширной квартире Федора Глинки – в доме Крапоткина на Театральной площади. В нижнем этаже этого дома помещалась Контора адресов, куда постоянно входили и откуда все время выходили люди. Собрания в этом доме не могли ни у кого вызвать подозрений. На совещании обсуждали вопрос о будущей форме правления, и большинство членов коренной управы высказалось за введение в России республиканского строя. Решение это вызвало новые споры. Несмотря на все успехи «Союза благоденствия» в распространении либеральных идей и его серьезное влияние на общественное мнение, он был еще весьма далек от того, чтобы овладеть системой государственного управления мирным путем. Кое-кто из членов общества разочаровался в нем, другие требовали более решительных действий.

После того как на очередном совещании в Москве в начале 1821 года «Союз благоденствия» был формально распущен, в Петербурге и на Украине, в Тульчине, возникли два новых тайных общества – Северное и Южное. Оба они, не отказываясь от легальной пропагандистской работы, делали ставку на военный переворот.

От вольнолюбивых мечтаний и романтических проектов заговорщики перешли теперь к тому, что Пушкин в десятой главе «Евгения Онегина» назвал «мятежной наукой».

Члены Северного общества часто встречались на квартире К. Ф. Рылеева – в доме у Синего моста. На квартире Рылеева в 1824 году жил А. А. Бестужев, который позднее поселился в том же доме вместе с литератором О. М. Сомовым.

Другой дом, где сходились декабристы, – дом Булатова на углу Исаакиевской площади и Почтамтской улицы. Здесь обитал юный поэт, офицер Конногвардейского полка Александр Одоевский. У него также одно время жил А. А. Бестужев, а незадолго до 14 декабря 1825 года поселился В. К. Кюхельбекер.

Северное и Южное общества были тесно связаны между собой. Члены их регулярно встречались.

Одна из таких встреч была назначена в Летнем саду.

В тот весенний день 1823 года случайных прохожих не могло удивить, что в семь часов утра трое офицеров прогуливаются по дорожкам сада – в такое время офицеры отправлялись в казарму, в караул, а кто и возвращался с бала. Между тем посреди столицы происходили важные переговоры северян Никиты Муравьева и Александра Поджио с южанином Александром Барятинским.

Деятельность тайных дворянских политических организаций отражалась почти на всех сторонах жизни Петербурга.

Члены тайных обществ старались влиять на дела городского управления. Особенно активно тут действовал чиновник для особых поручений и доверенное лицо петербургского генерал-губернатора графа Милорадовича Федор Глинка. Гуманное обращение с солдатами офицеров-декабристов сказывалось на положении дел в гвардии. В судах декабристы боролись с беззаконием, лихоимством. Поступив правителем дел в Российско-американскую компанию, К. Ф. Рылеев принимал участие в составлении ее докладных записок правительству: речь шла о значительном расширении внешней торговли страны. Декабристы и люди, им духовно близкие, преподавали в учебных заведениях столицы. Они участвовали в научных и литературных обществах и кружках, порой руководили ими. Декабристскими идеями были увлечены очень многие писатели, художники, артисты, музыканты, ученые.

Явный уклон общественного мнения в сторону либерализма, «вольные» разговоры, которые велись почти в открытую, в огромном количестве ходившие по рукам крамольные рукописные сочинения – все это определенным образом отзывалось и на настроениях петербургского простого люда. На Сенном рынке, на Щукином дворе, на бирже у Синего моста теперь – чаще, чем когда-либо прежде, – можно было услышать толки о всевозможных «знамениях» и «явлениях», предвещавших близкую волю для народа.

В жизни города случались события небывалые. Так, 27 сентября 1825 года впервые Петербург видел организованную политическую демонстрацию. Поводом для нее послужили похороны поручика К. П. Чернова, смертельно раненного на дуэли флигель-адъютантом В. Д. Новосильцовым. Причиной дуэли было то, что Новосильцов, посватавшись к сестре Чернова, затем отказался от брака только потому, что его аристократическая родня не захотела принять в свою семью дочь «мужика» – отец Черновых начал армейскую службу простым солдатом. Чернов писал накануне дуэли: «Пусть паду я, но пусть падет и он, в пример жалким гордецам, и чтобы золото и знатный род не насмехались над невинностью и благородством души». Чернов состоял в тайном обществе. Секундантом его на дуэли с Новосильцовым был Рылеев. А над могилой Чернова Вильгельм Кюхельбекер читал стихи:

Клянемся честью и Черновым:

Вражда и брань временщикам,

Царей трепещущим рабам,

Тиранам, нас угнесть готовым.

В