Гюстав Курбе - Герстл Мак

в экипаже или на пароходе в Жюмьеж, Ивето и другие интересные места в окрестностях. Гостеприимный хозяин распахнул двери виллы для друзей художника, в том числе Будена и Моне. «Дорогой Буден, — писал Курбе, — по желанию г-на де Шуазеля приглашаю Вас с Вашей дамой завтра, в среду, на обед к шести вечера. Я уже пригласил г-на Моне с его дамой, и вчера вечером они обещали мне быть в Казино… Захватите по дороге Моне и приходите вчетвером. Непременно буду Вас ждать»[315]. Моне жил тогда со своей возлюбленной Камиллой, но поженились они только в 1870 году. Курбе несколько раз встречался с Моне в Париже, видел работы молодого коллеги в Салонах 1865 и 1866 годов, восхищался ими, подбадривая автора похвалами, и помогал ему по временам небольшими ссудами, вернее, подарками: Моне тогда очень нуждался.

Прогулки и развлечения не мешали Курбе работать, и за время пребывания в Довиле он написал портреты двух братьев Нодлер; две марины — «Дюны в Довиле» и «Берег моря вблизи Трувиля»; «Бретонскую прядильщицу», написанную близ Онфлера и изображавшую женщину, которая прядет в поле и одновременно присматривает за пасущейся скотиной; и «Собаки графа Шуазеля» — двух великолепных холеных псов, одного белого, другого серого.

К концу сентября Курбе возвратился в Орнан. Всю зиму он непрерывно работал, написав еще одну «Купальщицу» — довольно нескладную фигуру обнаженной женщины с плохо нарисованными руками, которая окунает ноги в лесной ручей; «Деревенскую нищету» — снежный пейзаж, на фоне которого изображена крестьянка, согнувшаяся под огромной вязанкой хвороста, ведущая за собой козу и следующая за маленькой девочкой. «Охотника верхом, напавшего на след» и «Полуденный отдых» — две упряжки волов отдыхают в тени леса, на заднем плане — нагруженный сеном фургон, под деревьями спит батрачка, а справа — два молодых, тоже уснувших батрака, моделями для которых послужили Марсель и Оливье Ординеры, сыновья доктора Эдуарда Ординера, друга Курбе и жителя Мезьера. По-видимому, Курбе вновь посетил Сален, где написал портреты Макса Бюшона и его жены. Но самой большой и самой значительной из работ этой зимы было «Аллали», или «Загнанный олень». Аллали — это охотничий клич или имитация звуков охотничьего рога, предвестие близкой добычи. Картина размером примерно четыре с половиной на пять семьдесят изображает смертельную схватку оленя на снегу со сворой насевших на него собак. Одна из гончих вцепилась ему в заднюю ногу, другая яростно рвет горло, а охотник (друг Курбе Жюль Кюзенье) с поднятым хлыстом пытается помешать псам изодрать в клочья шкуру оленя. Справа еще один охотник (Феликс Годи), верхом, наблюдает за схваткой; далеко слева одна из собак, пронзенная рогами оленя, лежит на снегу…

Зимой у Курбе из-за продажи картины вышла новая размолвка, стоившая ему немалых волнений. Несколькими месяцами раньше биржевик Лепель-Куэнте приобрел за десять тысяч франков «Косуль у ручья Плезир-Фонтен» и тогда же обещал уплатить шестнадцать тысяч за «Венеру и Психею» («Пробуждение»), если Курбе добавит несколько мазков к драпировке, чтобы чуточку прикрыть наготу Венеры. Художник внес изменения, но биржевик, очевидно, разочаровался в своей покупке — видимо, потому, что считал сюжет слишком смелым, чтобы повесить полотно у себя, в семейном доме, и не позаботился ни забрать его, ни уплатить деньги. После нескольких безуспешных попыток убедить Лепель-Куэнте принять картину Курбе подал иск в суд департамента Сены. Гюстав Шоде, поверенный Курбе, указал, что Лепель-Куэнте явно считал себя владельцем картины, так как перепродал ее другому коллекционеру, Халил Бею. В подтверждение Шоде представил письмо, полученное им от Халил Бея: «Я отлично помню, как, посетив однажды мастерскую г-на Курбе, я заметил эту картину и выразил желание иметь ее. Г-н Курбе ответил, что не может пойти мне навстречу: он лишь накануне продал эту вещь г-ну Лепель-Куэнте. Я настаивал и уполномочил его предложить покупателю 1000 франков отступного… Два дня спустя г-н Курбе… сообщил мне, что г-н Лепель-Куэнте не согласен отдать полотно меньше чем за 25 000 франков, что… принесло бы ему 9000 франков прибыли. Я… категорически отказался… предпочтя заказать г-ну Курбе новую картину, которую он и написал для меня»[316].

Это письмо решило дело, и 26 июля 1867 года суд постановил обязать Лепель-Куэнте принять картину, уплатив за нее Курбе условленную сумму. Лет семь-восемь спустя, когда Курбе жил в Швейцарии, его посетил торговец, только что приобретший «Венеру и Психею», и предложил ему 1000 франков за то, чтобы написать на поднятой руке Венеры зеленого попугая. Курбе выполнил эту странную просьбу, но поскольку попугай не имел никакого отношения к мифу о Венере и Психее, картина стала с тех пор называться «Пробуждение».

Халил Бей был богатый турок или, может быть, египтянин (Египет находился тогда под суверенитетом Турции), служивший раньше турецким послом в Санкт-Петербурге. Страстный игрок, любитель всевозможных зрелищ и празднеств, он в то же время был приятным, культурным человеком, находившим наслаждение в общении и беседах с серьезными писателями и художниками. С Курбе он впервые встретился, вероятно, в 1864 году по совету Сент-Бева. Его коллекция насчитывала около ста полотен, включая работы Энгра, Делакруа, Теодора Руссо, Мейссонье, Декана, Жерома, Фромантена, Шассерио, Диаза, Коро, Грёза, Верне, Буше и некоторых голландских и фламандских мастеров. Халил Бей владел также шестью картинами Курбе: тремя охотничьими сценами, обнаженной «Купальщицей» 1866 года и двумя картинами, сделанными по заказу для его коллекции. Когда Халил Бей отказался дать Лепель-Куэнте непомерную сумму за «Венеру и Психею», он попросил Курбе сделать для него копию, но художник взял и написал совершенно новую картину. Это была «Лень и роскошь», или «Спящие», где лесбийский элемент просматривался гораздо более явственно, чем в «Венере и Психее». Две обнаженные молодые женщины — блондинка и брюнетка — спят на смятой постели; одна нога брюнетки покоится на бедре блондинки, другая — на ее торсе. На постели валяются ожерелье, гребень, несколько головных шпилек; справа, на маленьком столике, — ваза с цветами; второй столик, слева, занят графином, стаканом и чашкой. Чувственность сюжета усугубляется красотой телесных тонов и нежным, почти ласкающим мазком.

Еще более чувственной получилась вторая картина, написанная Курбе для Халил Бея, который показывал ее только друзьям и держал под замком в чем-то вроде шкафчика или горки, на дверце которого был написан совершенно невинный пейзаж — зáмок в снегу. Вскоре после покупки этой картины Халил Бей разорился, и в январе 1868 года бóльшая часть его коллекции пошла с молотка. «Спящие» и безымянное полотно из шкафчика на аукцион не поступили, но впоследствии были проданы частным