Это кто переродился? Книга 3 - Александр Артемов

крышка рухнула на пол, а следом все утонуло в пыли. Прокашлявшись, Аристарх сунулся вниз — в открывшуюся полость. Луч фонаря осветил там все: от стенки до стенки.

— Тогда кто это может быть? — говорил Иван, пока Аристарх разглядывал дно и не мог поверить в то, что видит. — Если наш папаш…

— Проклятье…

Такого поворота он не учел.

— Что такое?..

Аристарх помолчал, а затем принялся надевать золотые кольца. Портал в саркофаге был маленьким и очень старым. Уже вряд ли с той стороны кто-нибудь вылезет, но его все равно следовало закрыть. Ведь того, ради которого его открыли, уже давным давно нет в этом месте.

— Иван Петрович… Или лучше сказать, Иван Васильевич… Мы с Дарьей Алексеевной вас подвели…

— Понятно. Значишь, где он мог окопаться?

— Знаю, — прошипел Аристарх, сжав хватку на портале. Тот вздрогнул и попытался поспорить, но начал медленно закрываться. — Там, где есть золото. Много золота.

— Хмм… Я знаю парочку таких мест. Это Башня. И мое скромное пристанище.

И на фоне зазвенели монеты. Аристарх аж замер — что он несет? Иван же расхохотался.

— Ты там не пропадай! В Башню и ему, и нам ход заказан, а вот за себя я могу поручиться. Значит, эти два места отпадают. Есть еще одно… Ты слушаешь?

— Слушаю, — прорычал Аристарх и портал схлопнулся. — Что за место?

— Там очень сыро, а еще там живут крысы. Очень-очень много жадных крыс.

* * *

В парикмахерской «Вжик, и готово».

В конце дня бритву следовало вытереть насухо. Потом промаслить и спрятать в чехол до следующего рабочего дня.

Каждый вечер за его работой наблюдала Марго. Ничего особенного, она просто молча сидела в кресле и смотрела на то, как он полирует бритвы. Мастеру никак не удавалось взять в толк, отчего она все еще здесь, почему помогает им вот уже вторую неделю?

Мастер покачал головой. В этом кресле за минувшие восемь суток просидело сто двадцать шесть человек, и десять он лично отправил на тот свет. Даже этот факт ничуть не смутил эту странную женщину.

Каждого клиента она «сопровождала» вместе с ним. Сидела, смотрела, затаив дыхание за каждым, кто отваживался открыть рот в их парикмахерской. Словно ждала того самого звука…

Многих ее присутствие смущало, и Мастеру приходилось просить женщину уйти в подсобку, но он спиной чувствовал, как она оттуда следит за каждым его движением — и это очень льстило Мастеру.

— Тебе совсем некуда идти, Марго? — спросил он ее, а та покачала головой. — Не верю. У той как ты должен быть хоть кто-то…

Временами он ловил ревнивые взгляды из подсобки — Фрида вот уже неделю сама не своя. Смотрит на Марго с выражением то ли злобы, то ли зависти.

— Хотя бы расскажи, что с тобой приключилось? — настаивал Мастер.

Марго улыбнулась. Говорила она редко, но нынче вечером был особый день:

— Я ушла. И мне почти незачем возвращаться.

— Почти?

Не ответив, она перевела взгляд к телевизору. Звук был выключен, но там шла трансляция какого-то официального мероприятия с участием Королевы. Неделю назад она представила всем свою внучку — свою маленькую копию.

Еще очень неловкую, даже пугливую, однако…

— Яблоко от яблони, — бросил Мастер, полируя бритву. — Стоит старухе умереть, как она сядет на трон. Пообещает начать новую эру, бросит людям сладкую косточку, однако вскоре начнет править по старому…

— Отчего ты так их ненавидишь?

Этот вопрос поставил Мастера в тупик. Ему казалось, это очевидно.

— Как будто ты не ходила вместе со мной по улицам? Не видела этих людей? Да и ты… — и он горько ухмыльнулся. — Наверняка, пострадала от рук кого-то из ее псов.

— Я бы сказала отпрысков.

— Еще лучше, — и закрутив бритву на пальце, Мастер швырнул ее в стену, где стоял портрет то ли короля Олафа в молодости, то ли его покойного сына Василия. Эти двое были похожи как две капли воды, и мало кто мог разобрать, кто из них сын, а кто отец.

Лезвие вошло прямо ему в лоб. Еще один шрам к дюжине зарубок. Вынув бритву, Мастер вернулся.

— Все они одинаковые, несть им числа. Как только умирает один, на его место сразу же садится другой… И так без конца… Это как колесо.

— Не верю, что ты просто хочешь сломать это колесо. Это же личное, да?

И она заинтересованно придвинулась. Мастер не мог не улыбнуться.

— Поверь, у меня было достаточно времени подумать… Личное это, или нет. Скорее, да, но…

— Расскажи. Я пойму. Сам видишь, — и она коснулась своих бинтов. — Мне тоже есть за что ненавидеть одного из династии.

Мастер помолчал. Он снова поймал взгляд из подсобки, но Фрида быстро ушла. Хлопнула дверь.

Пару секунд он колебался. Ему хотелось поймать Фриду — ибо разозлившись, она способна на многое — но этот странный… гипнотический взгляд Марго заставил его остаться.

Вытерев бритву, он положил ее на тряпицу к остальным.

— Нечего рассказывать. Все просто. Никто из них не привык к слову «нет». Я и сказал «нет», но…

— Роберт, — сверкнула глазами Марго. — Хватит недомолвок. Это был Василий, да? Сын Дарьи?

На этом Мастер опустил голову, а затем медленно обошел Марго. Встав у нее за спиной он молча вцепился в спинку.

В нем бушевала буря. Снова перед глазами тот самый день. Такой солнечный, яркий и теплый.

— Он сидел здесь, в этом кресле, — наконец выдавил Мастер. — Заказал бритье, а потом увидел ее… мою Фриду…

Марго вопросительно обернулась.

— Не ее, — качнул он головой. — Не эту бедняжку. Ее имени я не знаю, а а сама она говорит, что у нее отшибло память. Но мне в это не верится… Я называю ее Фрида. В честь сестры. Которую…

И он сжал спинку, до хруста.

— Что он с ней сделал? — спросила Марго. — Нет, если хочешь, не говори, а то…

— Забрал к себе во дворец. Больше я ее не видел. А меня…

Прежде чем продолжить, Мастер перевел дыхание. Сердце буквально выскакивало из груди.

— Когда я пришел во дворец, чтобы узнать, что с ней, меня прогнали собаками. Во второй раз избили уже у ворот. А в третий отдали в руки одному из Инквизиторов. Сказали, мол, я играю с Изнанкой, а меня приговорили к…

Он осекся. Марго держала его за руку.

— Хватит. Я поняла. Тебе есть, за что их ненавидеть.

И поднявшись, она подошла к Мастеру вплотную. От ее глаз — а они у нее были очень странные: один голубой как небо, а второй зеленый как листва — нельзя